горячее липкое красное левое

твой \теперь холодный\ позвоночник

продал питер

и любовь

две тысячи семнадцать год ровно в половине лета

ты зачем приходила-будила меня-

я слилась с песчаным дном и полынья-

что прорезь окна, чтоб подглядывать сквозь мрак,«на чём свет стоит».

а теперь, как хочешь-так и заживай-

мне не рассказали, что за швом зеркал\

никогда никто меня не спасал\не зашивал-

и теперь растревожен мировой океан и вовсю болит.

отчего не оставила якорей,

чтобы вытащить и обогреть,

достать, вынуть, разобрать и посмотреть,

из каких турбин сочит моя тоска, —

из каких пробоин хлещет мартом и мироточит медь,

с какого точного угла я начинаю тлеть..-

из какой дыры бьёт нефть, пульсируя у левого виска.

– ты зачем приходила- вертела хвостом-

я была на дне- теперь дно вверх дном-

и теперь под плавником дробят куплеты… -….

исчезла полынья, растоплены моря\да в полымя\-

бушует океан-и он себя убьёт.

две тысячи семнадцать: год:

ровно: в половине: лета.

взрывчатка

Сроки вышли за молодость-

Кровь начинает бродить и кваситься.

Ты не приблизился ни на пядь волос-

А обещал упасть в меня.

Обещал рухнуть замертво,

Чтоб никто не отлепил.

Сроки вышли за море-

Синь истлела в пыль.

Чайка отлетела кубарем-

То ли с дури, а то с дуба ли-

все эти мессенджеры и никнеймы

не прорубили мне ни одного окна

кроме дыры в моей телогрейке

не оставив даже дна/

и кто бы подал мне руки

и поговорил с человеческим лицом\

когда губами обожжешь мне губы и

прочтёшь свои новейшие последние

и обо мне стихи – я дёрну за кольцо

акулёнок

грубостью закидали сердце.

сердце давится камнем.

воздуха нет – не прореветься-

истерзанный остриями

изнутри хребет до горла пикой

с ожиданьем смотрит в небо

через рот акульим криком

тишина пускает стебель

собери меня в тело- я рассеялся в прах.

для земли дрянь-дело кочевать в облаках.

на земле нет места- если я как дым-

забирает небо тех, кто становится им.

и

И не в горле кость-

И не горькая весть-

И не продрогла.-

И не в проём дверей-

И не в проём окон-

\Имею честь\-

Поперёк горла.

в 11

вы когда в одиннадцатом томно пели девам и целовали влажно микрофон-

я кровавым ртом сгребался и рассудок тёк со звуком декаданса-

перелистывая в одночасье весь декамерон.

жалко волочил понурый позвоночник-

в эти бы моменты радостно мне петь как на голгофе-

воскресая серебром-

знаете, – я не успел. я умер. я замёрз.

и не успел узнать вкус вашей боли.

и не успел открыть свой рот.

я преждевременно покончил.

мне даже не досталось слёз.

дощечки

я в глазах твоих разолью нежность.

я в глазах твоих разолью реку.

перейду на другой берег.

выстрою мосты между.

каждая дощечка чтобы

берегла тебя от грубых штормов.

чтобы стало спокойно.

чтобы как дома.

тонкой льдинкой приложусь к ранам-

страх пройдёт, боль остынет-

я давно тебя искала,

пробираясь к сердцу через имя

XII

I

я не эксперт в прекрасных вещах,

но если ты говоришь из сердца-

идёшь от самого пульса-

тебе нет шанса сдуться

ни курам на смех – ни курям во щах.

II

что ты скулишь об одиночестве,

если никогда не жил один?

твоё гениальное творчество

корнями из парных прогонов смятых перин.

или что ты скулишь о любви,

если никого не бинтовал и за это нe благодарил?

что ты знаешь о боли —

когда твои крылья не топили в растворе

чтоб стереть с графических карт, чтоб до дыр.

III

разбитое сердце в разбитые стёкла-

и небо танцует-поёт синевой.

антарктики льды закричали ребёнком-

последних китов повезли на убой.

тебя не коснулось-

в тебе не проснулось-

тебя не задела такая беда.

киты перед смертью обняли друг друга —

в червовое солнце вскипела вода.

IV

что с тобою сталось-

разбазаренная молодость-

изуродованная старость.

всё никак не возьму в толк,

чем вы здесь торгуете-

отчего волчьему не волк-

а кудахтающая курица.

за кем вы всё прячетесь,

кем прикрываетесь,

детьми, иеромонахами, бл..дьми,

на что время тратите-

кого повыгодней оттрахать, чтоб слаще прокормить.

V

я выгреб всё пространство

от голосов, тел, даже тишины-

единственным незыблемым осталось

«ты».

я уходил в окопы, ел снег,

искал беды,

но из колоды бога

мне выпадало «ты».

я выскреб все развалины-

я вычистил моря.

но вышло, что несчастнее

на свете нет меня.

я покидал и родину,

и родина меня.

я думал, на свободе лишь

и вертится земля.

теперь кочую бездарем.

отшельник-нигилист.

да, кесарю и кесарево,

и пису будет пис.

я заблудился в памяти.

\у ней- твои черты).

и на моей на паперти

мне подают лишь «ты».

VI

ах, если бы память сгорала как любовь-

горько и бесследно. оставляя бледный пороховой фантом.

наверное,

я бы остался целым сразу, как только покинул роддом-

а не после бесчисленного количества смертей.

такое странное дело.

смешно. и надо бы собраться заново

конструктором в руках у ребёнка-

совсем разболтался-

а ты не можешь-

бесследно и горько-

остался

пороховой фантом-

осел под кожей.

VII

ну и е*ись ты с своими ушедшими поездами и постоянными цейтнотами-

продавай мою любовь- конвертируя банкнотами-

то, что я тебе по небосводу птицами и нотами-

загребай побольше, выжидай как сыч, пожирней кусок, выдай подороже, чтоб тебя везде.

копи на стабильное одиночество и салонное старение-

не живи вечными, а прозябай своим толковым временем-