Горячее северное лето

- Они едят сырые оленьи глаза, потому что это деликатес. Это не повод брать с коренного населения пример.

Таю аж передернуло.

- Ладно, давай вернемся к этому разговору после первой зимовки.

- Хорошо. А что с остальным? Решила вопросы? Точно моя помощь не нужна?

- Раз на станции есть спутниковый интернет, а мне нужен только ноутбук, чтобы держать руку на пульсе, то, теоретически, я смогу управлять делами оттуда… Если нет, что ж… Отдам часть бизнеса Марку. Разберемся.

Не успели они и глазом моргнуть, как в дверь постучали, и Марк с Верой вернулись.

- Так быстро? - удивился Радов. - Случилось что?

И только Таисия поняла Веру без слов, по тому, как она запахивала кофточку, пряча лиф платья.

- О детка, идем со мной, - сказала Таисия, уводя ее в другую комнату. За закрытой дверью она спросила: - У тебя еще не было приливов?

- Таких сильных? Нет! Еще ни разу!

Вера сбросила кофту, и Тая увидела прилипшее к телу платье.

- Черт возьми, мы только сели в ресторане, я выпила чай… И поняла, что теку, в буквальном смысле!

- Представляю, что на это сказал Марк, - заметила Тая.

Вера захохотала, согнувшись пополам.

- Да… Он, - она утерла набежавшие от смеха слезы. - Он сказал, что рассчитывал на то, что наше свидание окажет на меня несколько другой эффект.

- Тебе нужны подкладки.

- Для груди? Боже. И так будет всегда?!

- У меня было почти полтора года, пока кормила. Если ты не хочешь кормить, то отлучи…

- Нет, нет. Я буду кормить Егора. Просто это… было неожиданно.

В дверь постучали.

- Мама, мы проснулись! - крикнул Марк.

Таисия подскочила, а потом почувствовала, как Вера спокойно взяла ее за руку.

- Это он мне, - сказала она.

За дверью о своем пробуждении громко возвестил Егор.

***

Они ушли, оставив молодую семью, спустились по длинной каменной лестнице у отеля на темный пляж.

Радов сделал глубокий вдох.

- Тут даже море пахнет иначе.

- Скучаешь? - спросила Тая.

- Да, - просто ответил он. - И очень боюсь, что ты не полюбишь остров также сильно, как я.

- Я буду стараться.

- Спасибо.

Он притянул ее к себе и поцеловал. А потом, глядя на ночное море, заговорил:

Не стану жаловаться я

На всё, что перенёс.

О прошлом знаю я один,

Да мой лохматый пёс.

Мы исходили столько мест

И вдоль, и поперёк!

Вот говорить не может он, -

А если бы и мог?

Сидим мы у костра вдвоём

При ярком свете звёзд.

И наши мысли знаю я,

Да мой лохматый пёс.

Съедим лепёшку из муки,

Баранины кусок…

Вот говорить не может он, -

А если бы и мог?

Я покурю, он помолчит,

Подняв свой чуткий нос.

А если пьяным я напьюсь, -

Не сердится мой пёс.

Доволен жизнью он вполне,

Когда не пуст мешок.

Вот говорить не может он, -

А если бы и мог?

- И вот еще… - добавил Радов. - Хотя бы теперь мне можно раздеться и нормально искупаться, Таисия Гроза Силиконовых Блондинок?! Ведь ночь, хоть глаз выколи!

Тая захохотала и сама стянула с него куртку. Прижалась всем телом и сказала:

- Можно. Но только со мной.

- Да ладно, неужели боишься, что меня русалки соблазнят?

- Нет. Просто никогда не плавала ночью.

- Никогда?! - удивился Радов. - Так давай же это исправим! Муфаса, сидеть! Тая, раздевайся. Оставим пса сторожить вещи.

- Полностью?… Ой, не делай так бровями! Я и так уже поняла, что у тебя на уме… - Тая стянула обувь. - Ой, а вода-то холодная. Может, не надо? Твой боец точно не оценит.

- Я люблю тебя, помнишь? - шепнул Радов.

- Это ты сейчас к чему? - спросила Тая, с опаской трогая воду.

А он подхватил ее на руки и крикнул, пока она визжала, как девчонка:

- Раз, два, три… Ныряем!

К О Н Е Ц

Декабрь-февраль, 18-19 гг.