Горячие деньги

Я толкнул тяжелую каменную дверь, и она со скрежетом повернулась вовнутрь, кирпичные выступы с обеих сторон вышли из своих пазов, но ни один кусочек не отломился.

— Ты хорошо ее построил. Хорошая кладка, — сказал Малкольм.

— Это ты научил меня правильно замешивать раствор, помнишь?

Я шагнул в маленькую комнатку, не больше четырех футов в поперечнике и восьми футов в длину. Она углом сужалась к двери, которая была встроена в одну из длинных стен. В дальнем конце комнаты у стены в несколько ярусов были сложены деревянные ящики из-под винных бутылок. Ближе к выходу стояло две больших картонных коробки, туго перетянутые веревками. Я прошел внутрь и попробовал открыть один из винных ящиков, но он был заколочен гвоздями. Я вернулся к двери и выглянул наружу.

— Там дальше — золото, в картонных коробках — драгоценности, — сказал Малкольм, с интересом глядя на меня.

— Поверю на слово.

В треугольной комнатке было полно пыли, воздух был сырым и затхлым. Как я и говорил Артуру Белбруку, комната не проветривалась. Я вернул задвижку на место с внутренней стороны двери, чтобы она защелкнулась, когда закроется дверь, и вышел наружу. У моего детского проекта был только один недостаток: чтобы закрыть дверь, надо было стать на колени, просунуть пальцы под нижний край двери и сильно потянуть на себя. Тогда кирпичная дверь поворачивалась так, что выступы на ней входили точно в подогнанные пазы на цельной стене, собираясь, как части головоломки, а задвижка попадала как раз в свою выемку и защелкивалась. Я захлопнул дверь тайника, подоткнул под низ деревянный брусок и разворошил примятые сорняки, чтобы не было заметно, что возле моей комнатки кто-то недавно был.

— Утром они снова поднимутся, как ни в чем не бывало. Гадость какая! — сказал Малкольм.

— Картонные коробки слишком большие. Не пойму, как ты протащил их через дверь? — заметил я, потирая обожженные крапивой ладони и запястья.

— Я пронес разобранные пустые коробки, сложил их внутри и наполнял понемногу.

— Теперь уже можно вынести их обратно.

Малкольм немного помолчал, насупившись, потом сказал:

— Пока дела обстоят как сейчас, пусть лучше они полежат там.

Я кивнул в знак согласия. Малкольм свистнул собакам, и мы отправились на прогулку. Мы не говорили открыто о страхе перед семьей, но этот страх по-прежнему витал в воздухе. Вернувшись с прогулки, Малкольм безропотно подождал, пока я обследую дом, и только потом вошел и покормил собак.

Мы не обсуждали между собой, как долго придется прибегать к таким мерам предосторожности. Последний рапорт Нормана Веста был таким же неутешительным, как и предыдущие, и вечером в среду я записал все сведения, которые ему удалось добыть, на маленьком листочке:

Дональд: работал в гольф-клубе; точно время не указывает.

Хелен: работала дома, делала сувениры.

Люси: читала, гуляла, писала, размышляла.

Эдвин: занимался домашним хозяйством, ездил за продуктами, был в общественной библиотеке.

Томас: искал работу, был дома из-за головной боли.

Беренайс: занималась хозяйством, сидела с детьми. К сотрудничеству не расположена.

Жервез: ездил в Лондон, некоторое время провел в своей конторе, домой приезжал поздно.

Урсула: присматривала за дочерьми. Несчастлива.

Фердинанд: курсы по статистике, никаких записей.

Дебс: конкурс фотомоделей в день аукциона в Ньюмаркете.

Сирена: по утрам и вечером — тренирует группу по аэробике, днем — покупает одежду.

Вивьен: ничем особенным не занималась, ничего вспомнить не может.

Алисия: то же.

Джойси: играла в бридж

Из всего этого следовало только то, что никто из них не позаботился обеспечить себе твердое алиби на оба интересующих нас дня. Алиби, которое могли подтвердить несколько свидетелей, было только у Дебс. Все остальные члены семейства занимались своими делами, не обращая внимания на время приходов и уходов: это нормально для людей, которые ни в чем не виновны.

Только я и Джойси жили в каком-нибудь получасе езды от Квантума. Остальные — Дональд в Хенли, Жервез в Мейденхеде, Томас около Ридинга, Люси возле Марлоу, Фердинанд в Уокингеме, Сирена в Брекнелле, и даже Вивьен в Твайфорде и Алисия возле Виндзора, все они пустили корни по кольцу вокруг родного дома, как семена чертополоха, разнесенные ветром в разные стороны.

Полиция обратила на это внимание при расследовании убийства Мойры, они даже попытались проверить все маршруты трамваев и школьных автобусов, пока у них голова не пошла кругом от ужасной путаницы. Полиции не удалось никого подловить на лжи, но на мой взгляд это ничего еще не значило, когда речь шла о семье, в которой у каждого был богатейший опыт интриг и вранья. Тем не менее факт оставался фактом: никто из Пемброков не мог съездить в Квантум и обратно, не исчезнув на какое-то время из поля зрения.

В эту же среду я немного побродил вокруг теплицы Мойры, размышляя о ее смерти.