Горячие дозы (сборник)

– Ты действительно омерзителен, Эдди, – заверил его Уиллоус, набирая номер по междугороднему телефону. Он звонил в Лас–Вегас. Выяснив телефон местной полиции, он пытался связаться с ней.

– Знаете, что произошло? Ферли со своими приятелями из морга играл в эту игру, когда до краев наполняют стакан с пивом, растягивают на нем салфетку, на нее кладут несколько монет и по очереди выжигают сигаретами дырки в этой салфетке. Тот, у кого монеты упадут при этом в стакан, оплачивает для всех следующую порцию выпивки. Так вот, Ферли все время проигрывал, и, чтобы уменьшить убытки, он глотал деньги. Ты когда–нибудь слышал что–либо подобное? Он, должно быть, совсем рехнулся, – взахлеб рассказывал Оруэлл.

– Очень занимательная история, Эдди. Но придется тебя разочаровать: у Ферли инфаркт, и ему уже лучше, – ответил Уиллоус.

Паркер открыла толстую черную папку с делом Ли. Да, вот оно. Страница сто тринадцать. Взволнованные заверения Мелинды Ли, что ее отец не был заядлым игроком.

Уиллоус, недолго поговорив по телефону, повесил трубку.

– Ну, что у них? – спросила Паркер.

– Перезвонят.

Паркер принялась писать отчет о проделанной за день работе. Время шло медленно.

Через полчаса наконец зазвонил телефон, и Уиллоус схватил трубку.

В полиции Лас–Вегаса отлично знали Кенни Ли. За последние два года он трижды приезжал туда по разным делам. Первый раз он прилетел, чтобы оплатить пятизначный счет за номер в отеле «Сэндз» после неудавшейся попытки проделать это с помощью кредитной карточки «Виза», на которой в банке не было денег. Карточка была на имя Кенни Ли, но ею пользовался его сын Питер. Кроме исчерпанного лимита денег по карточке, Питер был должен значительную сумму, проигранную в казино. Второй и третий визиты Кенни Ли в Вегас были вызваны необходимостью внести залог за сына, который попал в тюрьму. Обвинения против Питера были не слишком серьезными: хулиганство и непристойное поведение в состоянии алкогольного опьянения. Уиллоус спросил, в чем именно заключалось это хулиганство. Оказалось, парень средь бела дня мочился на чей–то «линкольн» на стоянке перед отелем «Фламинго».

Уиллоус поблагодарил сержанта полиции Лас–Вегаса и повесил трубку. Паркер вопросительно подняла бровь.

– Клер, а сын Ли не сказал тебе, с кем он на этот раз катался на лыжах?

– Я его не спросила.

– А вообще как он с тобой разговаривал?

– Он был напряжен. Но я решила, что это из–за смерти отца. А что такое? Что тебе сказали?

– Кенни Ли ездил в Лас–Вегас выручать нашкодившего сыночка. Парень растратил кучу денег в «Сэндз», и отцу пришлось вносить за него в полиции залог. Ты знаешь что–нибудь об условиях завещания Ли?

– По завещанию все имущество переходит во владение жены. Но у китайцев – патриархат, Джек. Возможно, парнишка решил, что он унаследует газету и сможет ее выгодно продать.

– А потом отправиться в Неваду сделать себе капитал за игорным столом, – задумчиво сказал Уиллоус. – Хорошо бы обнаружить связь между сыном Ли и этим самым Гарретом.

Перед его мысленным взором снова предстал обнаженный труп Кенни Ли в позе лотоса на замерзшей поверхности красиво оформленного водоема в садах Сун Ятсен. Мертвец в ледяном саване.

И эти заиндевелые глаза.

Глава 21

Нэнси лежала на боку, лицом к стеклянной стене, глядя на огни западной части Ванкувера. Ее муж спал рядом, развалившись на животе посередине кровати. Рот у него был открыт. Он громко храпел, и Нэнси ощущала запах вина. Когда, в какой момент их жизни это сделалось таким предсказуемым и механическим? Тайлер стал вроде лифта. Вверх. Вниз. Поехали. Вышли. Даже машина, автомат и то могли бы доставить ей больше удовольствия, потому что делали бы то, чего ей хочется. Бедный скучный Тайлер пребывал в уверенности, что отлично знает ее желания, а она–то…

Где и когда она потеряла способность разговаривать с ним? Быть откровенной, не опасаясь обидеть его? Она уже не могла беседовать с ним, как раньше: в одно и то же время давая и получая. Слишком много мелких непониманий вторглось в их жизнь. Слишком они отдалились друг от друга, и через пропасть уже не докричаться. Да кроме того, она просто не знала, как может отреагировать Тайлер, если она посетует на скуку и монотонность их супружеской жизни. Взорвется и устроит ей скандал? Наговорит такого, чего она потом не сможет ему простить? И что тогда? Тогда она окажется на улице, без гроша, а ее вовсе не привлекала перспектива полунищенского существования. Слишком многих ее подруг после развода суд лишил всего. А Тайлер – она достаточно хорошо его знала – мог быть беспощадным. О том, чтобы вот так сесть и откровенно поговорить об их интимной жизни, не может быть и речи. Так рисковать, ну нет!

Поэтому два раза в неделю, если все было хорошо на работе, Тайлер механически проделывал свое «вверх–вниз», а Нэнси старалась получить от этого сколько–нибудь удовольствия.

Мимо проехала полицейская машина или пожарные, а может быть, «скорая помощь». Нэнси знала, что у них разные сирены, но не различала их на слух. Люди ехали помогать другим. Случилась какая–то авария, может быть, даже трагедия.