Горячие моторы

Во всяком случае, многое говорило о том, что нам предстоит уйти на зимние квартиры. Обещали, что к нам подтянут подкрепления – усилить нашу истончившуюся линию обороны. А Москва? Пока что Москву, во всяком случае на зимний период, исключили из повестки дня. Бух сообщил, что русские пытаются отрезать нас сзади. Кое-где их силы сумели прорваться, в частности на нашем участке, вот поэтому и возникла необходимость отвода сил. Мы долго не спали и все обсуждали наше отступление.

– Ладно, хватит болтать, великие стратеги, – положил конец дискуссии Обермайер. – Послушать вас, так только вы одни умные, а все остальные тупее некуда. Доброй ночи!

Обермайер был из 4-й роты. Улегшись на скамью, он завернулся в шинель и пять минут спустя уже вовсю храпел. На пост первым заступал Гёттинг из 3-й роты. Взяв винтовку, он выбрался наружу. Завтра прямо с утра нам предстояло сварганить приличную дверь в наше временное обиталище.

Невероятно! Мы торчали здесь вот уже третий день, а никаких русских не было и в помине. За это время успели оборудовать первоклассный командный пункт. Там даже было подобие кроватей, да и вообще бункер вышел достаточно удобный. Наши тыловики разместились на противоположном конце деревни.

Наступило 12 декабря, а русских все не было[33]. Мы никак не могли понять, почему это «товарищи русские» вдруг решили оставить нас в покое. Неужели поверили, что им и на самом деле удалось прогнать нас? Или же просто копили силы, чтобы поддать нам как полагается? Приближалось Рождество. Альберт был сейчас редким гостем – его разрывали на части: всем был нужен переводчик. Но он не забывал напоминать нам о своих способностях достать что угодно. Хоть из-под земли. Так что праздничный стол обещал быть обильным и разнообразным. А у тыловиков все выглядело так, будто и войны никакой нет. Сами тыловики, связисты и ремонтники жили сейчас припеваючи. Мы часто навещали их. Дел хватало: надо было и обмундирование в порядок приводить, и матчасть. Да и самим нам не мешало соскрести с себя накопившуюся за дни боев грязь. Кипятили воду, мылись, благо мыла хватало. И еще мы отсыпались. Несмотря на мороз, солнце показывалось каждый день, от него на душе становилось чуточку веселее.

Вернер:

– Нет, я ничего не понимаю, и мне все это не нравится. Ну, посмотри – это же бессмыслица какая-то. Русские в принципе рядом, хоть и решили как бы прикрыть лавочку. Но и нам не мешает глядеть в оба, а не то они захватят нас врасплох, пока мы тут расслабляемся.

– Вернер, послушай. Знаешь, кто ты? Ты – пессимист. Эти ребята с лампасами на штанах тоже ведь не совсем уж дураки и знают, когда протрубить общий сбор. Может, у иванов с людьми напряженка? – возразил я.

– Да перестань ты! Ты считаешь, у русских с их многомиллионным населением вдруг не стало хватать солдат?[34]

Откуда нам было знать, что у Сталина действительно возникли проблемы и что он как раз тогда дожидался, пока подтянут свежие силы сибиряков (уже давно подтянули. – Ред.). Не знали мы и о том, что он просил у «нейтральных» США[35] все необходимое для ведения войны.

13 декабря. Все оставалось по-прежнему. Солдат «доблестной Красной армии» мы видели очень и очень редко. Все-таки русские почему-то решили оставить нас в покое, по крайней мере на истринском участке[36]. Только потом мы узнали о страшных боях у себя в тылу. А здесь… Здесь ничего не происходило. Ровным счетом ничего – нашей дивизии враг не досаждал[37].

Мы пришли в деревню с намерением помыться, а потом спокойно провести предстоящий вечер. В печке потрескивали дрова, и мы нежились в тепле. Но тут распахнулась дверь, и связист прокричал:

– Немедленно готовьтесь! Мы уходим!

И исчез.

Первой мыслью было, что это парень решил нас разыграть. Такое уже бывало, и не раз! Но на сей раз все было вполне всерьез. На деревенских улицах связные уже вовсю прогревали моторы, тут и там выкрикивали распоряжения. Вот тебе и спокойный сон у теплой печки! Нет уж, это было бы слишком хорошо.

Надвигалась буря. Неужели нам придется покинуть это наше маленькое, уютное прибежище, к которому мы уже успели привыкнуть? Ощипанные курочки полетели в коляску – ничего, они нам еще пригодятся! Везде царил страшный переполох. Взвод связи сматывал провода, грузил радиооборудование. Командный пункт перебрасывали в разведбатальоны дивизии. Необходимо было организовать прикрытие нашего отхода. Стали отъезжать первые грузовики.

Надсадно гудя, наш мотоцикл пробирался через метель. Видимость была сильно ограничена. Мы передали необходимые распоряжения в разведбат и возвращались в свое подразделение. Сидевший в коляске Вернер пинком мне в бок дал знак остановиться. Спешившись, мы принялись хлопать друг друга по спине – просто выработался некий ритуал – это мы так пытались согреться.

Мотоцикл вновь пробирался сквозь вьюгу и снежные заносы по узкой, покрытой льдом дороге, скорее напоминавшей лесную тропинку. И мы ехали по ней с чувством, что замыкаем «победное» шествие германской армии. Позади уже были иваны.