Горячие сердца

– Забудь о ней, – продолжал Тревис.

Он вывел Китти через коридор к парадной двери, переступая через раненых, и вышел наружу, навстречу холодному весеннему воздуху.

Какое-то мгновение они стояли в объятиях друг друга у самого порога. Тревис приподнял ее лицо, с нежностью глядя ей в глаза:

– Разве тебе этого недостаточно? Неужели ты до сих пор не поняла, что эта земля никогда больше не станет твоим домом?

– Тревис… – Она медленно покачала головой, чуть не плача.

Боже, она любила этого человека! Но как заставить его понять ее собственные чувства?

– Вы уходите, мисс Райт? – спросил, выйдя на крыльцо, доктор Престон, один из медицинских офицеров армии Союза Тревис немедленно щелкнул каблуками и отдал ему честь.

Доктор узнал его и улыбнулся:

– А, капитан Колтрейн! Я слышал, что мисс Райт повезло, за ней ухаживает один из офицеров Союза, но не знал, что речь шла о вас.

– Сэр, я прошу разрешения взять с собой мисс Райт на прогулку верхом.

– Без сопровождения? – усмехнулся доктор, и звук этот неприятно поразил слух Китти. – Да, конечно. Постарайтесь вернуться к утру.

– Чертов янки! – фыркнула Китти, когда Тревис увлек ее за собой вниз по ступенькам.

– Ты снова говоришь как уличная девка, Китти, – произнес он с веселой ноткой в голосе. – Что бы сказали благородные дамы в Голдсборо, если бы слышали тебя?

– Неужели мы должны тратить то короткое время, которое нам отпущено, на обсуждение моих недостатков? – огрызнулась она в ответ.

Он вскочил в седло, усадил Китти перед собой и, обхватив ее руками, взялся за поводья.

– Посмотри, во что ты превратилась – одна кожа да кости, – заметил он укоризненно. – Я мог бы поднять тебя одной рукой. Я знаю, еду сейчас трудно достать, но, по крайней мере, персонал должны кормить как следует.

– У меня нет времени на еду и, даже когда выдается свободная минута, нет аппетита. Кто станет есть, когда его днями и ночами окружает смерть и все пропитано ее запахом?

Тревис напомнил, что она сама решила вернуться к прежней работе.

– Я же предлагал подыскать для тебя комнату в гостинице. Мы могли бы провести эти последние ночи вместе. Мне было так холодно и одиноко в моей постели.

– Тебе легко говорить. Даже если бы ты и нашел себе женщину на мое место, вряд ли я об этом узнала.

– Китти, для меня не существует других женщин, кроме тебя, – до тех пор, пока ты не предашь меня, – процедил он сквозь зубы. – Так что даже в шутку не намекай на то, что я тебе изменял. Мне не нравится, когда меня выставляют лжецом.

– Ох, Тревис, прости меня! – прошептала она, спрятав лицо на его плече.

Они ехали во мраке ночи, и ее совершенно не заботило, куда они направлялись, ведь они были вместе. Тревис наклонился и поцеловал ее в лоб. Он больше не сердился на нее, и мир между ними снова был восстановлен. Китти мечтала, чтобы эта ночь никогда не кончалась.

Чувствуя всем телом неистовый стук его сердца, Китти поняла, что произойдет между ними, прежде чем темное небо позолотят проблески рассвета. И ее собственное сердце забилось быстрее в сладостном предчувствии.

Глава 5

Тревис нашел уединенное место на берегу реки Ньюс, где их никто не мог потревожить. Побеги жимолости тянулись вверх, к небу, источая вокруг себя сладкий аромат. Высокая плакучая ива грациозно склонилась над водой, словно желая укрыть влюбленных своими ветвями.

Тревис достал притороченное к седлу одеяло и улегся на нем. Повернувшись на бок и опершись на локоть, он улыбнулся ей сквозь густые пушистые ресницы, которые ей так нравились.

– Разденься, Китти. Я хочу видеть тебя обнаженной.

Она исполнила его просьбу без малейшего смущения, чувствуя, как он пожирает взглядом ее тело.

– Никогда не забуду, как я в первый раз увидел твои груди, Китти, – прошептал он. – В жизни не видел ничего более чудесного – столько женской зрелости и столько соблазна. Они только и ждали, чтобы кто-то завладел ими.

– А тебе часто приходилось видеть женские груди? – поддразнила она его, откинув за спину длинные рыжевато-золотистые волосы. Она чувствовала себя распутницей, но нисколько об этом не жалела. – Ты стал знатоком по этой части? Не уверена, что мне будут приятны ласки того, кто знал многих до меня.

– Тебе нравится, когда я прикасаюсь к твоему телу, – отозвался он лениво. – Так было всегда. Просто ты слишком хорошо воспитана, чтобы это показать.

– А ты говорил, будто я употребляю слова, которые больше пристали девке из какого-нибудь салуна! – Рассмеявшись, она вопросительно приподняла брови.

– Когда вы даете волю своему буйному нраву, миледи, то пускаете в ход весьма грязные выражения. Придется сделать с этим что-нибудь, когда мы поженимся. Вряд ли меня устроит жена, которая превосходит меня самого в ругательствах.