Горячие точки на сердце

— Ну… убрать. Отправить в рай, где срочно требуются гурии, решился пояснить свою мысль Сулейман.

От затрещины, которую ему отвесил босс, начальник охраны едва устоял на ногах, схватившись за спинку стула.

— Что за средневековье! — загремел Бен Дален. — Это когда же у меня уничтожали сотрудниц или сотрудников?!

— Виноват, босс, — Опустил смиренно голову Сулейман. Подумать только о человеческой доброте говорит тот, по одному слову которого рушатся дома, уничтожаются целые города, уходят в небытие сотни и тысячи людей…

— Ядвига знает местные наречия, она не пропадет, — продолжал босс, немного успокоившись. — Высадишь ее, допустим, в Пешаваре… Только при выходе не забудь глаза ей завязать…

— Само собой.

— Думаю, сможет устроиться где-нибудь библиотекарем… Нянькой…

— Или на кухню, помощником повара, — решился вставить начальник охраны.

— Вот-вот, в таком разрезе. Давай, только не затягивай! Жду тебя к концу недели, — закончил босс.

Оставшись один, Верховный шейх побродил по кабинету, погладил любимую фигуру из мрамора «Молящийся дервиш», подаренную ему имамом Ливии, немного успокоился.

Увы, будущее скрыто даже от всесильных мира сего, и Бен Далену не дано было знать, что строптивая Ядвига, вырвавшись на волю, доставит ему некоторые неприятности, и чтобы убрать зловредную нечестивицу, придется затратить не один миллион баксов.

Но это уже другая история.

«Этот Сулейман туп, даже не как пробка, а как целый пробковый дуб, — размышлял он, просматривая электронную почту, поступившую по Интернету. — Зато он исполнителен, и умеет держать язык за зубами, как могила».

Разобравшись с почтой, шейх включил экран внешнего обзора. Перед ним пробежали горные отроги, покрытые первой, робкой еще зеленью ранней афганской весны.

Солнце радостно сияло с вершины голубого неба, и казалось, от экрана повеяло знаменитым афганским сухим зноем, хотя это, конечно, была всего лишь иллюзия.

Шейх почувствовал большое облегчение от того, что больше не увидит строптивую полячку.

С глаз долой — из сердца вон.

…Интересно, чем, вернее кем порадует его Сулейман? Он знал, что у начальника охраны имеется агентурная сеть не в одной стране, и дамы имеются на подбор — только выбирай!

* * *

Генерал Матейченков, откинувшись на жесткую спинку самолетного кресла, размышлял о положении в КЧР.

Он знал, что из двух кандидатов в президенты высшее руководство России предпочитает Владимира Семенова, однако опасается впрямую поддержать его, опасаясь, что в результате вспыхнут волнения, которые легко могут перерасти в нечто долговременное и злокачественное, на манер той же Чечни.

Размышляя о предстоящих действиях, генерал принял решение — не следовать ничьим подсказкам и рекомендациям, от каких бы влиятельных лиц они ни исходили, и принимать решения самостоятельно, сообразуясь только с местной обстановкой.

А там — будь что будет.

Накануне вылета на Северный Кавказ премьер-министр Сергей Степашин ознакомил его с проектом меморандума, который, как предполагалось, должны были подписать оба кандидата в президенты КЧР — Владимир Семенов и Станислав Дерев.

Перечитывая документ, Матейченков особое внимание обратил на фразы: «Отдавая дань уважения волеизъявления народа Карачаево-Черкесии…». И дальше: «Формирование всех органов государственной власти и местного самоуправления необходимо осуществлять на основе сложившейся демографической ситуации».

Ядро проблемы: ведущими в численном отношении этническими группами в КЧР являс. ются русская и карачаевская, тогда как черкесская, которую представляет Станислав Дерев, находится в меньшинстве.

Меньшинство, однако, ни в какую не желает смириться с поражением. По оперативным данным, именно черкесы в данный момент и «мутят воду»: сначала вообще путем бойкота пытались сорвать выборы, а сейчас громко и назойливо выражают на постоянно действующем митинге недовольство их результатами.

Самолет пробил гряду облаков, да и рассвет начал понемногу вступать в свои права, и в салоне самолета немного посветлело.

Приглядевшись, Матейченков с удивлением обнаружил впереди, у кабины пилота, человеческую фигуру, которую он поначалу принял за какой-то багаж.

Когда в иллюминатор брызнули первые солнечные лучи, фигура показалась ему явно знакомой.

— Сергей Сергеич, это ты? — Крикнул генерал, стараясь перекрыть шум турбин.

— Он самый, — откликнулся Завитушный.

Это был его новый помощник, уроженец Карачаево-Черкесии.

— Подгребай сюда, чудак.

— Есть.

Завитушный опустился рядом, они обменялись крепким рукопожатием. Хватка у Сергеича была железной.

Их накануне познакомил Сергей Степашин. Представил Завитушного, сказал, что он прекрасно знает местную обстановку и людей.

— Единственное, чего не знаю — это его национальности, — с мягкой улыбкой заметил премьер.

— А я и сам этого не знаю, — развел руками великан Завитушный.

— Не морочь голову.

— Честно.

— Ни в мать ни в отца, что ли? В проезжего молодца, так надо понимать?

— Видите ли, господа, я коктейль, только не тот, который тянут через соломинку. Во мне намешано всего понемногу. Есть и польская кровь, и болгарская, и русская — само собой.