Горячие точки

А здесь, в Ботлихе, солнце всегда. И даже трудно себе представить, что совсем рядом, всего в нескольких минутах полета, грозные горы заволакивает непроглядный туман, который на утро может запросто лечь на землю снегом.

Щур вернулся в свой вагончик и включил телевизор. Как раз выпуск новостей. Интересно, кого здесь волнует расклад голосов в Думе или вопросы свободы прессы? Даже рассказы о Чечне уже набили оскомину. Конечно, это, как говорится, ближе к телу, но все равно, что такое война никто не расскажет. Это надо видеть самому. К тому же война затянулась и корреспонденты стали повторяться.

Вот прогноз погоды – это другое дело, это вроде как клуб кинопутешественников. Теперь даже говорят о погоде в Чечне. А то живешь тут, в Ботлихе, и понятия не имеешь, у кого снег, а у кого солнце.

Долгожданный прогноз погоды оторвал офицера от своих мыслей.

«Вести» передают: мощный атмосферный фронт, с дождями и снегом движется на восток.

А прямо на пути у стихии в горы выброшены двести человек – без палаток и теплой одежды, с продовольствием всего на одни сутки. И сейчас они отрезаны от всего мира...

Пакетик с глюкозой

Всего за две недели до этого в буйнакскую бригаду на смену последним старослужащим пришли солдаты из учебки. Казалось бы, хорошо, свежие силы.

Но для большинства солдат этот выход в горы стал первым.

И так будет повторяться каждую весну и осень. Ведь это на флоте, как считается, постижение службы приходит через три года, а на войне это постижение вроде как и не нужно. Солдат увольняют в запас досрочно. Почти сразу после того как новички только начинают врубаться, что же такое – война. Они еще толком не научились бить врага, а сокращенный втрое срок их службы уже на исходе. Вставайте на их место, ротозеи, получайте глупые пули!

Понимая, что с профессиональными боевиками так воевать нельзя, командование Северо-Кавказского округа еще прошлой осенью обратилось в минобороны с фантастическим предложением – не увольнять срочников до конца боевых действий. Тогда они наберутся опыта и перестанут погибать от собственной глупости.

Но Москва ограничилась полумерами: солдат стали отправлять на войну после учебки. И опыта службы не густо, и служить им остается совсем чуточку.

Безклубов пошел проверять, как выставлено охранение.

О целях операции на время можно забыть. Сейчас самое главное – не дать застать себя врасплох.

– А этот окоп рыли в прошлый раз? – я указываю на углубление в земле прямо над обрывом.

– Только что. Видишь, земля свежая? Ты что, солдат, землю-то вокруг себя разбросал? А ну, прикрой дерном! – полковник сам берет большой квадратный пласт земли и укладывает его впереди окопа травой вверх. – Туман сойдет, боец будет как на ладони, ему и голову поднять не дадут.

– Здесь же обрыв, разве здесь кто-то пойдет?

– А как ты думаешь берут неприступные крепости?

Снова холодно. Сырой туман пробирает до костей. Вернувшись к достархану, командир вынимает из-под ОЗК вторую бутылку водки.

– Согрейся. – Оператору наливает больше. – Ты у нас парень штатский, тебе будет потруднее, чем нам.

Официально аккредитованные на войне телевизионщики всегда работают в условиях запланированного обеда, ночлега на свежих простынях и своевременного возвращения. Сейчас все это сорвалось. Саша Кисловский только что был занят съемкой и поэтому еще пышет теплом. Он прекрасно понимает, что мы «попали» и теперь у всех у нас одна судьба.

Командир опять пригласил «к столу» всех офицеров.

Даже не присев, все выпивают, и на земле рядом с первой укладывается вторая пустая бутылка. Стало теплее.

– Все, больше водки нет. Все по местам. Доктор!

Подошел капитан с медицинскими эмблемами. Познакомились – веселый парень по имени Амир, по фамилии Рамаданов. Флягу у него на боку я приметил как-то не сразу.

– Корреспонденты замерзнут – нальешь им спирту.

– Есть, товарищ полковник!

Амир отвел меня в сторону и заговорщицки снял с ремня фляжку.

– Ты не замерз?

– Да нет пока.

– А он? – Доктор кивнул на Саню.

– Вроде, тоже нет.

– Значит, еще замерзнете. На, пей, командир приказал. – Амир булькнул в кружку чуток спирта. – Разбавляешь?

Доктор достал из своей сумки пакетик с глюкозой. Такую обычно вливают внутривенно. Спирт пополам с глюкозой – чудесный прозрачный сироп. Половинку я оставил оператору. Доктор налил себе.

– За наше здоровье. И пусть эти ваххабисты сдохнут! Амир выпил, крякнул, и провел по губам рукавом. Я предложил ему сигарету.

– Не курю. Я же врач. Лучше пошли за дровами.

В лес не заходить!

В ста метрах ниже нас – густой лес. За дровами идут те, кто не занят в охранении и обустройстве ночлега: доктор, авианаводчик и два солдата. Командир отправил вместе с нами своего телохранителя, Гусю, и строго-настрого приказал нам в лес не заходить.

Гуся – Гусейн Ханалиев – теперь отвечает за нашу жизнь. До тех пор, пока мы здесь, он не отойдет от съемочной группы ни на шаг.