Горячий доктор (ЛП)

— Что мне делать? — Медсестра кивает в сторону задней двери в операционной, которая ведет в комнату, где в больнице хранятся чистые наборы инструментов. — Пойди и проверь, что у них все есть и готово к работе. Автоклавы были подкреплены заранее, и я не хочу, чтобы что-то еще задерживало это дело.

Я делаю так, как она говорит, и не заявляю о своей благодарности ей, как мне бы хотелось. Сделаю это позже, когда операция пройдет без затруднений. Ха. Я собираюсь купить ей подарок, что-то эпическое, что-то с растопленным шоколадом. Сделаю это... если переживу утро.

ГЛАВА 8

Бэйли

Это просто смешно. Я знала, что буду страдать из-за последствий своего опоздания, но, должно быть, сегодня мой удачный день, потому что терплю не одного раздражительного хирурга, а двух. Я думала, что доктор Рассел плохой, но он несравним с доктором Коллинзом.

Старше, выше, в форме. За те пять минут, которые я провела с ним за операционным столом, он упоминал про этот факт дважды...

Я решаю по максимуму игнорировать его, в основном из-за того, что я все еще потрясена публичным выговором, который он сделал мне, когда вошёл в операционную. Но моё отсутствие интереса раздражает его, потому что прямо после первого разреза насмешливо встречает мои глаза над операционным столом.

— Знаешь, доктор Рассел, не знаю, смирился бы я, если бы мой хирургический ассистент задержал дело за четверть миллионов долларов, как это.

Он говорит это, смотря в мои глаза! Мои щеки становятся горячими. Я хочу огрызнуться, чтобы он прекратил. Да, я опоздала, но извинилась и ничего другого с этим не могу поделать. Вместо этого придурка смотрю опять на пациента, зная, что лучше так, чем отвечать.

— Значит хорошо, что эта операция проходит с бесплатного бюджета больницы, — отвечает доктор Рассел, его голос звучит холоднее, чем обычно. — Бэйли, обрати внимание. Мне нужно, чтобы ты откачала еще больше.

Я дергаюсь вперед и кричу на себя, что нужно оставаться сосредоточенной.

Через несколько минут доктор Коллинз опять переключает свое внимание на меня. Словно хулиган в начальной школе, он просто не может насытиться.

— Как долго ты в команде доктора Рассела?

Почему, ну почему он об этом спрашивает?

— Это мой первый день, — говорю я голосом чуть выше шепота. Из-за моей маски сомневаюсь, что он меня слышит, но он слышит, потому что начинает смеяться, словно я сказала самую нелепую вещь в мире — хотя, так и есть.

— Не очень хорошее впечатление для первого дня, так не считаешь?

Я хочу сказать ему «отвали», но не могу. Это так не работает. Я должна сидеть тихо и оставаться сосредоточенной. Он имеет право говорить или делать, черт возьми, всё, что хочет. Ох, эта привилегия дается с белым халатом.

Доктор Рассел может встать в мою защиту. Может сказать доктору Коллинзу, закрыть свой рот, но не делает этого. Он сосредоточен на деле. Он не скажет ни слова, только попросит инструмент или отдаст приказ.

По шкале «Самая худшая операция», я зависла где-то около 9,5 и затем судьба решает поднять ее на самый верх, до идеальной 10, когда у меня начинает бурчать в животе. Мы сделали только половину. Я понимаю, что забыла съесть маффин, который мне кинула Джоззи, когда я вылетала из дома.

На секунду думаю, что никто не слышит этого.

Спасибо боже.

— Это твой желудок, Бэйли? — спрашивает доктор Рассел, принимая хирургическую отвертку, которую я протягиваю ему.

Я сглатываю и стараюсь избегать зрительного контакта.

— Да.

— Ты завтракала?

Я считаю, что нужно лгать, но нельзя игнорировать очень громкие и злые звуки, исходящие от моего желудка, поэтому уклоняюсь от этого вопроса.

— Я спешила уйти из дома.

Он кивает и потом ровной, тяжелой интонацией, которая вызывает озноб на моей спине, говорит:

— Больше никогда не заходи ко мне в операционную, не поев. Это небрежно. Это изнурительная работа. Ты стоишь над столом часами, отрекаясь и прожигая. Если ты потеряешь сознание, то подвергнешь опасности моего пациента. Ты это понимаешь?

— Да, сэр.

— Это какой, второй или третий камень в твой огород, Бэйли? — спрашивает доктор Коллинз со смехом, который режет меня на кусочки. — Похоже, ты будешь искать себе нового хирургического помощника раньше, чем думал доктор Рассел.

Это не самое плохое, что мне говорил хирург, я знаю, но это соломинка, переломившая спину верблюда. Я не умею воспринимать критику. Я получаю положительные отзывы и изо всех сил стараюсь быть хорошим сотрудником. Мне не нравится попадать в неприятности, и мне определенно не нравится, когда меня ругают при моих коллегах.

Это слишком. Возможно, я могу принять один выстрел или даже два, но не могу стоять под чертовым расстрелом и притворяться, что меня не уничтожает. Хуже того, у каждого человека в этой операционной есть место в первом ряду на мое унижение. Я чувствую, каждый смотрит на меня, осуждая. Знаю, они жалеют меня, а потом, так как мой мозг так сильно любит меня, он пищит и напоминает, что в смотровой комнате тоже много людей. Замечательно.