Горячий контакт (СИ)

– Откуда ты вообще взялся? – продолжил допрос Сидоров. Я понял, что вопрос риторический и четко ответил:

– Не могу знать!

– Сперматозоид, сегодня твоя задача заключалась не в достижении яйцеклетки, а в аккуратном проигрыше боя. Немного бестолковых маневров, посредственная стрельба. На этом задача была бы выполнена и ты спокойно мог мотать в казарму с тройкой в кармане. Тебя же предупреждали!

– Да, но в случае проигранного боя задание считается сорванным, а тарелка возвращается кибер-пилотом на аэродром, – возразил я. – Мне же было приказано задание выполнить. Истребитель должен только побеждать.

Сидоров грустно посмотрел на меня, спросил у Рымарова:

– Он дурак или притворяется? Я с ним поседею, облысею и умру от сифилиса.

У Рымарова по этому поводу было сложившееся обо мне мнение:

– Дурак. Товарищ подполковник, он уже не первый раз проваливается в своей наивности. И тест вы ему авансом поставили.

Сидоров отрыл рот, чтобы продолжить плодотворный обмен мнениями, когда у него заработала связь.

– Так точно, товарищ генерал! Разбираем полет курсанта Савельева. Того самого, товарищ генерал. Есть!

Он обернулся ко мне:

– Радуйся. Сами Свекольников и Оладьин сейчас прилетят оценивать полет одного бестолкового пилота, чтобы решить его судьбу.

Везет же мне. Отдадут под трибунал? Хотя нет, вопрос надо ставить по-другому – сколько дадут? А еще вопрос – за что?

Свекольников и Оладьин появились быстро. Легкая машинка на гравитационной подушке под названием "газик" шустро пролетела несколько сот метров аэродромного поля и остановилась около нас.

Генерал и его заместитель с любопытством посмотрели на меня. Я стал чувствовать себя манекеном на выставке.

Свекольников был хмуро-спокоен. Он открыл рот, чтобы внести свою долю в обсуждении курсанта Савельева и представить очередной вариант моего происхождения. Но неожиданно на аэродром спикировала сушка, в которой я узнал своего учебного врага. В нарушении всех правил она на большой скорости промчалась по открытой местности и остановилась в опасной близости от нас. Пилот, не дожидаясь, пока тарелка укрепится всеми опорами о землю, буквально выпрыгнул из машины.

Я с завистью посмотрел на него. Ого-го, генерал-майор! То-то выкобенивается. Если бы был курсант, получил бы по первое число от добрых инструкторов.

Впрочем, генерал собирался сам навешать моим командирам. Кажется, начинается спектакль, где главное лицо – НЕ Я. Очень интересно. А жизнь-то налаживается!

– Товарищ начальник курсов, – козырнул генерал хозяину, соблюдая субординацию. На большее его не хватало. Он заорал: – Какая б… сегодня вела учебный бой со мной в квадрате 24–14?

Генерал оценивающе посмотрел на стоящих передо мной офицеров. Свекольников в счет не шел, Оладьин не походил на нахального пилота, Рымаров показался ему мелковатым в виду своего лейтенантского чина. Меня он вообще не видел. Курсант для него являлся настолько мелкой фигурой, что для его рассмотрения генералу нужен был микроскоп. Наиболее перспективным для него показался Сидоров – видный мужчина, с вполне допустимым полетным опытом и еще приличным здоровьем.

– Ты, двухголовая корова колхозного производства, вел бой?

Сидоров, к моему удивлению, не стал взрываться и отвечать вежливым матом. Вообще, все вели себя на удивление спокойно, словно генералу по его чину разрешалось хамство.

– Допустим, – согласился Сидоров, почему-то не заложивший меня.

– Ах ты цирковая лошадь, где была твоя голова…

Сидоров после такого отношения убьет, но, конечно, не приблудившегося генерала, а меня. Следовало переводить огонь на себя.

– Товарищ генерал, – прервал оратора, – бой с вами вел я.

Генерал повернулся ко мне грозовой тучей с неограниченным количество громов и молний.

– Я сорву с тебя все твои звездочки, и ты начнешь снова…

Его блуждающий взгляд застыл при виде моих погон.

– Ты что за чмо? – недоуменно спросил он.

– Курсант Савельев, – вынужденно простил я ему грубость в свой адрес.

Генерал оказался в раздумье:

– Командира покрываешь? Не может курсант так везти бой. По определению. Подменили, выставили меня на посмешище, как клоуна.

Для него оказалось проще остановиться на Сидорове, чем разбираться с непонятным курсантом.

– Да, Виталий Сергеевич, вам пришлось драться с курсантом, которому вы проиграли. И бой был честным, без всяких подмен, – заговорил Свекольников. Голос его звучал как-то странно. Я скосил на него взгляд. Да генерал веселится! Может быть, моя судьба не столь печально. Настроение, глубоко зарывшееся в могилу, с любопытством высунулось на поверхность.

Генерал остыл.

– Курсант, надо же. Курсант, тебе кто велел технику ломать и нарушать полетные инструкции? Такие маневры категорически запрещены всеми, начиная с конструкторов и завершая главкомом. Мне говорили, что Савельев…, - он оборвал себя, скосил глаза на офицеров, намекая, кто является действительным виновником грубейших нарушений во время проведенного боя.

На присутствующих слова генерала оказали странное воздействие. Они захмыкали, заулыбались – Свекольников открыто, остальные пряча лицо.