Горячий снег

Бессонов, в полушубке без знаков различия, обернулся, невысокий, сухощавый, неприметной фигурой своей совсем не похожий на генерала; колючие, жесткие глаза его с чуть припухлыми веками вопросительно впились в застывшее бледное лицо Дроздовского. Полковник Деев, в солдатской шапке, в ремнях, краснолицый, по-молодому пышущий здоровьем, приподнял досадливо рыжие брови, проговорил сочным баритоном:

– Где пропадаете, комбат?

– Был на энпэ, товарищ полковник, - ответил Дроздовский, чеканя слова. - Заканчиваются последние работы по оборудованию ровиков.

"По какой причине они приехали? - с тревогой подумал он. - Ждут разведку? Или проверяют батарею? Но это - сам командующий армией".

– Дроздовский? - скрипучим голосом повторил Бессонов. - Знакомая фамилия… Как будто встречалась эта фамилия.

С рассеянным выражением он смотрел сквозь Дроздовского с усилием восстановить, поймать давнюю веху чего-то ускользающего, но вспомнил, видимо, не то, что хотел, - и, нахмурясь, выпустил из поля зрения Дроздовского, обратился к Дееву:

– Так где же наконец запропала ваша разведка, полковник?

Все, кто был здесь с Бессоновым - усталый подполковник, начальник разведки дивизии с развернутой картой на планшете, и длинноногий, в очках, член Военного совета Веснин, и смешно конопатый, курносый майор Черепанов, командир стрелкового полка, чьи батальоны занимали по берегу оборону, - все поглядели на Дроздовского, когда заговорил с ним Бессонов, и все мигом выпустили его из поля зрения, как только командующий заговорил о разведке. Все смотрели в направлении зарева, где волнами то возникал, то опадал неопределенный гул, приносимый порывами ветра.

– Кое-что ясно и без разведки, - сказал Бессонов. - Как думаете, Виталий Исаевич?

– По-моему, тоже, - ответил Веснин. - Более или менее ясно.

– Трудно поверить, товарищ командующий, в неудачу, - негромко проговорил полковник Деев. - В поиск пошли очень опытные ребята.

Дроздовский стоял выжидательно, так стиснув зубы, что заболели челюсти. Он был уверен, что генералу, служившему и до войны в кадровой армии, не может быть незнакома его фамилия, но он, как видно, не нашел нужным спрашивать, имеет ли Дроздовский отношение к известной в прошлом военной фамилии. А лейтенанты Кузнецов и Давлатян, оба вытянувшись, объединенные общей ответственностью командиров одной батареи, солидарно поглядывали на Дроздовского, - предчувствие надвигающегося боя уравнивало, сближало их невольно. Дроздовский же в те секунды, предполагая и взвешивая все, что привело командующего армией и командира дивизии на его батарею, не замечал ни Кузнецова, ни Давлатяна, вместе с тем мысленно говорил себе то, о чем думали и они: "Да, скоро начнется, может быть, сейчас…".

– Товарищ генерал! - громко заговорил Дроздовский тем особо чеканным голосом, в котором была непоколебимая готовность выполнить любой приказ. - Разрешите доложить?

Бессонов с прежним вспоминающим выражением оглянулся на стройную, по-уставному подтянутую, напряженную к действию фигуру молоденького и бледного лейтенанта, безразлично разрешил:

– Слушаю вас.

– Батарея готова к бою, товарищ генерал!

– К бою? - переспросил Бессонов, не спуская внимательных глаз с Дроздовского. - В счастливую судьбу верите, лейтенант?

– Я не верю в судьбу, товарищ генерал.

– Вот как? - проговорил Бессонов, вкладывая в эти слова свой смысл, испугавший Дроздовского непонятным значением. - В ваши годы я верил и в бессмертие… Отдаете себе отчет, лейтенант, что ваша батарея стоит на танкоопасном направлении, а позади Сталинград?

– Мы будем здесь до последнего, товарищ генерал! - произнес Дроздовский убежденно. - Хочу заверить вас, что артиллеристы первой батареи не пожалеют жизни и оправдают оказанное нам доверие! Мы готовы умереть, товарищ генерал, на этом рубеже!..

– Почему же умереть? - нахмурился Бессонов. - Вместо слова "умереть" лучше употребить слово "выстоять". Не стоит так решительно готовиться к жертвенности, лейтенант.

Дроздовский отвечал Бессонову чересчур решительным тоном; слушая его, глядел в глаза прямо и преданно, как глядят при докладе влюбленные в старшего командира курсанты в училище. И в то же время он чутко ощутил, что генералу не понравилось что-то в этой его решительной приготовленности к бою, словно бы не до конца естественной. Однако полковник Деев довольно-таки поощрительно подмигнул ему, смеживая рыжие ресницы, член Военного совета Веснин разглядывал Дроздовского с интересом.

– С какой стати вы собрались умирать, товарищ лейтенант? - спросил Веснин, не очень точно отгадывая причину чрезмерной решимости этого с курсантской выправкой командира батареи. - Жизнь-то одна, и второй не будет. Верно? Так лучше настроиться сохраниться, а? По-моему, товарищ лейтенант, смысл каждого боя - это не стать добычей шести пород могильных червей, что и без борьбы возможно. Бой-то идет против смерти, как это ни парадоксально. Разве не это истина?