Горячий танец смерти [сборник]

— Лева, как у вас дела? — спросил он после обычных приветствий. — Домой не собираетесь?

— Как раз собираемся, — заверил Гуров. — Осталось подбить кое-какие бабки, у нас тут что получилось…

Однако генерал, на удивление, был не расположен слушать неформальный доклад о своем же собственном поручении:

— Доложите по приезде, сейчас иного рода срочность, в составе группы полетите в Волгоградскую область, надо провести доследственную проверочку…

Приостановившись на обочине, опасаясь, что связь пропадет, Лев Иванович выслушал рассказ о том, что придется по возвращении в столицу срочно отправляться разбираться с халатностью местных царьков, которые позволяют агрессивному жуку уничтожать лес на Лысой горе, месте ожесточенных сражений Сталинградской битвы. Заверил, что да, все понял и обязательно обеспечит. Генерал начал описывать какие-то детали, имевшие, по его мнению, значение, тотчас набрасывать план предстоящей проверки и то, на чем особо сконцентрироваться. Осознав, что быстро завершить разговор не выйдет, полковник тронулся дальше.

— Надо бы поторопиться, — негромко подал голос Ильяс, который, как выяснилось, очнулся от сна и теперь смирно сидел, баюкая пострадавшую руку. — Сейчас видимость упадет. Помните про горку, там нельзя скорость превышать.

— Помню уж, — отозвался Гуров, прикрывая трубку ладонью. И, само собой, выслушивая в очередной раз о важности тщательной ревизии документации и, одновременно, о внимании к устным показаниям и сигналам общественности, начало «горки» благополучно пропустил.

Внезапно живот подлетел вверх, и снова машина ухнула вниз, покатилась, что твоя тележка на аттракционах, и со всего маху врезалась в густой туман. Полковник тотчас скинул скорость, но тяжелая машина сразу по-любому не остановится.

На удивление, Орлова все еще было слышно, хотя уже покрякивало.

«Ни пса не видно, и дорога кривая какая, — в самом деле, с полотном что-то не то было, была какая-то неровность, так и тянет куда-то, то ли в кювет, то ли на встречку. Куда едем — бог весть».

Вдруг прямо перед капотом возникло огромное, угловатое, мохнатое — Гуров, выронив телефон, со всего маху вывернул руль, вдавил педаль в пол, что-то треснуло, машину развернуло, дернуло. На дороге она чудом, но удержалась. Непристегнутый Илья, зажимая разбитый нос, и пристегнутый, пусть и оглушенный Лев Иванович ошалело смотрели, как гигантский лось высокомерно, неторопливо переходит дорогу, даже вроде бы и не глядя в их сторону.

— Не стоило бы по телефону беседы вести, — прогнусил Абдула.

— А теперь и не получится. — Гуров извлек из-под педали уроненный агрегат. Как раз выяснилось, что в момент экстренного торможения экрану пришел капут, окончательный и бесповоротный.

Лось между тем завершил свой величавый переход и растаял в тумане, лишь слышно было, как потрескивают под его копытами ветки.

От только что миновавшей опасности, от тумана и по позднему времени накатила апатия. «В самом деле, что нервничать? — сонно думал сыщик, трогая машину с места. — Все обыденно и спокойно. Все довольны. Претензий нет ни у кого. Пора возвращаться, нас ждут великие дела на Лысой горе, а Волчья Яма — ну она Яма и есть? Будет новый срок уплаты налога, и снова прилетит к Кате какая-то фея с деньгами и растворится в тумане. За ненадобностью…»

Что за чушь в усталую голову лезет.

«Ничего, так даже лучше. Телефона жаль, но, объективно, ни к чему он, и без него лучше. Только бы не вляпаться в какую-нибудь беду по дороге, у этого-то, на голову ушибленного, связи тоже нет… главное — осмотрительность и аккуратность, и не больше шестидесяти в час».

В голове возникла еще одна мысль, толстая, солидная, снисходительная: собственно, что и требовалось доказать. Достаточно превысить скорость и не пристегнуться, как на́ тебе — ты в кювете. А там и собаки, или кто тут, с зубами…

Но другая мысль — вредная и тощая — сверлила и зудила похлеще комарья: а пробитое колесо на радаевском «бумере» — его куда отнести? К превышению скорости, непристегнутым ремням или дуракам-лосям, выходящим на дорогу не вовремя? А Томину, которая передвигалась вообще без машины?

Вопросы, однако.

Глава 32

На турбазе царило видимое спокойствие. Сидели в музейной «гостиной», пили чай — Станислав, красный, распаренный, как после бани или плодотворного ора, и Катя, бледная, с трясущимися губами, но с сухими глазами. Когда утихли приветствия и охи, Катя отвела Ильяса в его обиталище, укладываться, Крячко прорвало:

— Лева, скажи хоть ты ей! Какие ретриты, какие погружения! Тут черт-те что творится, а ей все как об стену горох.

— А что такое? — поинтересовался Гуров, с удовольствием выпивая чашку подостывшего, чрезмерно сладкого чая. — Тьфу ты, как не слипнется все, как она пьет это? Понятно теперь, с чего она такая взвинченная, столько глюкозы. Так что случилось, повздорили?

— Она, Лева, собирается продолжать свои семинары! Семинары, понимаешь? По лесам упыри шляются, а она — семинары!

— Ну и?