Горячий танец смерти [сборник]

— Фьють, — присвистнул Станислав, — вон ты куда замахнулась! Интересно, как ты собираешься доказывать то, что в человеческом понимании не является каким-то физиологически-химическим процессом в нашем организме? Я имею в виду наличие души. Ведь духовность без души — невозможна, я так понимаю?

— Ты правильно понимаешь, — смущенно ответила Виктория. — А вот в нашем обществе духовностью считается не наличие у человека души, а наличие внутренних моральных ценностей, традиций, определенного уровня образования, совести, в конце концов. Отчего-то считается, что духовность можно воспитать, привить. Словно это прививка. Но как, скажи мне, можно привить человеку совесть или способность быть добрым, а не злым? Как, отрицая одно, то есть существование души, можно считать наличие другого — духовности — естественным в человеке? А наркоманы и алкоголики, которые, может, и были в свое время воспитаны в нравственных нормах и даже по природе своей добрые — откуда они потом берутся? Почему деградируют и становятся моральными уродами и преступниками?

— Не знаю. Но сейчас ведь многие люди считают себя верующими и имеют понятие о душе… — пробовал возразить Станислав.

— Вот именно, что в большинстве своем только имеют понятие, — с сожалением вздохнула Виктория. — Я, конечно же, понимаю, что такая тема диссертации не совсем подходит к психологии как к науке о сознании и поведении человека. Но я хочу попробовать и найти связь…

— Слушай, очень интересная тема! Как только ты оформишь свои мысли на бумаге — дай мне знать. Хотелось бы почитать, что ты по этому поводу думаешь. А пока пойдем с тобой утешать одноклассницу Льва Ивановича. Уже приехали.

Дверь им открыла недовольная Михайловна. Она узнала Крячко, которого знала столь же давно, как и Гурова, и сразу же на него заворчала:

— Плачет ваша дамочка. Горько так плачет, но мне двери не открывает. Заперлась в комнате и рыдает. Привезли, бросили женщину. А утешить — некому.

— Не ворчи, Михайловна, — покосился на нее Станислав, проходя в квартиру. — Горе у нее, потому и плачет. Наверняка Лев Иванович ей позвонил уже, — повернулся он к Виктории.

— Да-да, звонил ей кто-то, а после она и плакать начала, — поддакнула Михайловна.

— Все-то ты слышишь и знаешь, — усмехнулся Крячко. — В какую комнату стучать?

Но стучать не пришлось. Дина сама вышла им навстречу, заплаканная, с припухшими глазами и лицом.

— Вы от Левы? — спросила она, глядя на Викторию.

— Да, от него, — кивнула психолог. — Что он вам сказал?

— Сказал, что нашли тело девушки и мне надо съездить с вами и опознать его. Сказать точно, Айнуру нашли или нет.

— Да, все верно, — ответила Виктория. — Но для начала вам нужно успокоиться. Пойдемте в комнату, я вам кое-что объясню и расскажу.

Под удивленные взгляды Лютика и Крячко одна женщина сочувственно обняла другую за плечи и повела ее вглубь комнаты, а потом и вовсе закрыла за собой дверь.

— Кофе будете? — Не зная, что еще сказать, Михайловна посмотрела на Станислава.

— Нет, не хочу, а вот водички бы попил, — ответил Крячко.

— И принесите еще один стакан воды нам, — выглянула из комнаты Виктория.

— Ага, сейчас, я мигом, — засуетилась Михайловна.

Они с Крячко прошли на кухню, потом Лютик умчалась со стаканом, а Станислав подошел к окну и посмотрел на улицу. На кухне было накурено так, что дым просто-таки висел густой тучей в воздухе. Станислав открыл пластиковое окно настежь, благо на улице сегодня было тепло. Солнце как раз находилось напротив окон квартиры, и Станислав на пару минут застыл, подставив ему лицо.

— Весна. — На кухню зашла Михайловна. — Помню, в прошлом году она была не такой теплой.

— Ты все еще куришь свою вонючую трубку, Лютик? — повернулся к ней Крячко. — Смотри, такими темпами до следующей весны не доживешь. Вон как надымила, хоть полотенце вешай. Кухня ведь все-таки…

— Вот именно — кухня! — подняла желтый от выступившего на нем никотина указательный палец Михайловна. — Причем кухня моя, а потому что хочу в ней, то и делаю.

— Как твой сын? — сменил тему разговора Станислав. — Слышно о нем что-нибудь?

— Нет, — коротко и резко ответила Михайловна и отвернулась, не желая дальше говорить об этой больной для нее теме. — А ты все еще с Гуровым в паре работаешь?

— Куда я без него! — улыбнулся Станислав. — Мы с ним как нитка с иголкой.

— Ну что, поехали? — Их разговор ни о чем прервала Виктория.

— Да, едем. — Станислав прикрыл окно и пошел к выходу. Дина ждала их уже одетая. На ее круглом смуглом лице почти не осталось следов слез, но глаза, темные, как ночное весеннее небо, оставались печальными — внешние уголки век опустились и напоминали теперь полумесяц.

* * *