Горящая земля

Мерсиец молча приподнял бровь — знак того, что ему требуется еще серебро. Я положил на стол монету и наблюдал, как она исчезла во вместительном кошеле.

— Он будет готов к тебе, господин, потому что твой дядя его предупредит.

— Потому что ты расскажешь моему дяде?

— Если он заплатит мне — да.

— Мне следовало бы немедленно убить тебя, Оффа.

— Да, господин, — ответил он, — следовало бы. Но ты меня не убьешь.

Он улыбнулся.

Итак, Скирнир будет знать, что я иду, а у Скирнира есть корабли и люди, но судьбы не миновать.

Я отправлюсь во Фризию.

3

Я попытался уговорить Рагнара отправиться во Фризию вместе со мной, но тот только посмеялся.

— Думаешь, я хочу промочить зад в такое время года?

То был холодный день, округу два дня поливал плотный дождь, налетевший с моря. Дождь кончился, но земля сделалась тяжелой, мокрой, зимние краски потемнели, воздух стал влажным.

Мы ехали через холмы. Тридцать моих людей и сорок людей Рагнара. Все мы были в кольчугах, в шлемах, при оружии. На боках у нас висели щиты, у пояса в ножнах — длинные мечи.

— Я отправляюсь зимой, — объяснил я, — потому что Скирнир не будет ожидать моего прибытия до весны.

— Ты надеешься на это, но, может, он уже слышал, что ты — идиот?

— Так поедем со мной, — предложил я. — И снова сразимся вместе!

Рагнар улыбнулся, но не встретился со мной глазами.

— Я дам тебе Ролло, — сказал он, имея в виду одного из лучших своих бойцов, — и любого человека, кто захочет отправиться с ним. Помнишь Ролло?

— Конечно.

— А у меня есть свои обязанности, — сказал он неопределенно. — Я должен остаться здесь.

Он отказывался от моего предложения не из трусости. Никто никогда не обвинял Рагнара в робости. Я решил — то была не робость, а лень. Он был счастлив, так зачем ему было разрушать свое счастье?

Рагнар сдержал лошадь на гребне холма и показал на широкую полосу прибрежной земли под нами.

— Там — английское королевство, — сказал он.

— Что? — негодующе переспросил я.

Я посмотрел на темную от дождя землю с небольшими холмами, еще меньшими полями со знакомыми каменными ограждениями.

— Так все его называют, — сказал Рагнар. — Английское королевство.

— Это не королевство, — ответил я.

— Его так называют, — терпеливо проговорил он. — Твой дядя хорошо потрудился.

Я издал звук, как будто меня тошнило, что заставило Рагнара рассмеяться.

— Подумай вот о чем, — сказал он. — Весь север — датский, кроме земель Беббанбурга.

— Потому что ни один из вас не может взять эту крепость.

— Ее, вероятно, и нельзя взять. Мой отец всегда говорил, что это слишком трудно.

— Я ее возьму, — сказал я.

Мы поехали вниз с холмов.

Деревья под порывами ветра, дующего с моря, теряли последние листья. Пастбища были темными, тростниковые крыши домов почти почернели, густой запах разложения этого года стоял у нас в ноздрях.

Я остановился возле одной из усадеб, пустой, потому что люди при виде нашего приближения бежали в леса, и, заглянув в зернохранилище, увидел, что урожай выдался хорошим.

— Он становится все богаче, — сказал я, имея в виду своего дядю. — Почему бы тебе не разорить его земли?

— Мы так и поступим, когда нам станет скучно, — ответил Рагнар. — А потом он разорит наши земли.

— Почему бы тебе просто не захватить его владения? И не заморить его голодом в крепости?

— Люди уже пытались такое проделать. Он или сражается, или платит им за то, чтобы они ушли.

Мой дядя, называвший себя Эльфриком из Берникии, по слухам, держал в своей крепости отряд в сотню с лишним человек и мог собрать в четыре раза больше в деревнях, рассыпанных по его королевству. Это и впрямь было маленьким королевством. На севере оно граничило с рекой Туид, за которой лежала земля скоттов, вечно совершавших грабительские набеги в поисках стад и урожая. К югу от Беббанбурга находился Тинан, где теперь ждал «Сеолфервулф», а к западу — холмы. И вся земля за холмами и к югу от Тинана была в руках датчан.

Рагнар правил к югу от реки.

— Иногда мы совершаем набеги на земли твоего дяди, — сказал он, — но, если мы угоняем двадцать коров, он приходит и забирает двадцать наших. А когда скотты начинают бузить?

Он пожал плечами, не закончив своей мысли.

— Скотты всегда бузят, — сказал я.

— Его воины в таких случаях бывают полезны, — признался Рагнар.

Итак, Эльфрик из Берникии мог быть хорошим соседом, помогавшим датчанам отражать набеги скоттов и наказывать их, а взамен просил лишь одного — чтобы его оставили в покое.

Так Беббанбург и выжил как христианский анклав в стране датчан.

Эльфрик был младшим братом моего отца; он всегда был умником в нашей семье. Если бы не моя огромная ненависть к нему, я мог бы им восхищаться. Он хорошо понимал одно — его выживание зависит от грандиозной крепости, где я родился и о которой всю жизнь думал как о доме.