Горящая земля

– Это ты мне скажи, господин.

– Он дикий, непредсказуемый, он устраивает внезапные набеги, – перечислил король.

Альфред хорошо платил за сведения о норманнах и продолжал вести скрупулезные записи о каждом их вожде. Харальд разорял Франкию, пока его не подкупили тамошние люди, чтобы он ушел, и я не сомневался, что шпионы Альфреда рассказали ему все, что смогли выяснить насчет Харальда Кровавые Волосы.

– Ты знаешь, почему его зовут Кровавые Волосы? – спросил Альфред.

– Потому что перед каждой битвой, господин, он приносит коня в жертву Тору и мочит свои волосы в крови животного.

– Да.

Альфред прислонился к палисаду.

– Как ты можешь быть уверен, что он пойдет на Феарнхэмм?

– Потому что я заманю его туда, господин. Я сделаю западню и вздерну его на наши копья.

– Женщина? – уточнил Альфред, слегка содрогнувшись.

– Говорят, она для него особенная, господин.

– Я тоже об этом слышал. Но Харальд заведет себе других шлюх.

– Она – не единственная причина, по которой он явится в Феарнхэмм, господин. Но хватило бы и ее одной.

– Женщины приносят грех в этот мир, – проговорил Альфред так тихо, что я едва расслышал его.

Прислонившись к дубовым бревнам парапета, он смотрел в сторону маленького города Годелмингам, что лежал в нескольких милях к востоку. Людям, которые там жили, приказали бежать, и теперь единственными тамошними обитателями были пятьдесят моих человек, что стояли на страже, чтобы предупредить нас о приближении датчан.

– Я надеялся, что датчане больше не пожелают захватить мое королевство, – печально нарушил молчание Альфред.

– Они всегда будут стремиться захватить Уэссекс, – ответил я.

– Все, о чем я прошу Бога, – продолжал король, не обратив внимания на мои слова, – это чтобы Уэссекс был в безопасности и им правил мой сын.

Я ничего на это не ответил. Не существовало закона, провозглашающего сына преемником своего отца-короля. А если бы такой закон написали, Альфред не был бы правителем Уэссекса. Он сел на трон вслед за своим братом, хотя у этого брата имелся сын Этельвольд, отчаянно желавший стать королем Уэссекса. Когда отец его умер, Этельвольд был слишком молод, чтобы взойти на трон, но теперь ему было лет тридцать – возраст, в котором мужчина достигает наивысшего мастерства в искусстве напиваться вдрызг.

Альфред вздохнул и выпрямился.

– Ты будешь нужен Эдуарду в качестве советчика, – пробормотал он.

– Я должен чувствовать себя польщенным, господин.

Альфред услышал покорную нотку в моем голосе, и она ему не понравилась. Он напрягся, и я ожидал его обычного выговора, но король скорее огорчился, чем рассердился.

– Господь благословил меня, когда я взошел на трон, – тихо проговорил он. – Господин Утред, казалось невозможным отбить атаки датчанам. Однако милостью Божьей Уэссекс уцелел. У нас есть церкви, монастыри, школы, законы. Мы создали страну, где обитает Бог, и мне не верится, что воля Господа заключается в том, что все это должно исчезнуть, когда меня призовут предстать пред Его судом.

– Может, до этого момента еще много лет, господин, – сказал я все тем же почтительным тоном.

– Не будь дураком! – прорычал Альфред с внезапным гневом.

Он содрогнулся, на мгновение прикрыл глаза, а когда заговорил снова, голос его был тихим и безжизненным.

– Я чувствую приближение смерти, господин Утред. Это похоже на засаду. Я знаю – она там, и ничего не могу поделать, чтобы ее избежать. Она заберет меня и уничтожит, но я не хочу, чтобы вместе со мной она уничтожила Уэссекс.

– Если такова воля вашего Бога, – грубо ответил я, – тогда я ничего не могу поделать, да и Эдуард не в силах этого остановить.

– Мы не марионетки в руках Божьих, – раздраженно буркнул Альфред. – Мы все – Его инструменты. Мы выковываем нашу судьбу.

Он с горечью посмотрел на меня, потому что никогда не мог простить, что я предпочел христианству другую религию.

– Разве ваши боги не вознаграждают вас за хорошее поведение? – спросил король.

– Мои боги своенравны, господин.

Я услышал слово «своенравны» от епископа Эркенвальда, который использовал его как оскорбление. Но как только я узнал, что оно означает, слово понравилось мне. Мои боги своенравны.

– Как ты можешь служить своенравному богу? – спросил Альфред.

– Я и не служу.

– Но ты сказал…

– Что они своенравны, – перебил я, – но так уж боги развлекаются. Моя задача – не служить им, а развлекать их, и, если мне это удастся, они вознаградят меня в следующей жизни.

– Развлекать их?

Судя по голосу Альфреда, он был шокирован.

– Почему бы и нет? – вопросил я. – У нас есть кошки, собаки и соколы, которых мы держим для своего удовольствия, и боги создали нас для того же. Зачем тебя создал твой Бог?

– Для того, чтобы я был Его слугой, – твердо проговорил Альфред. – Если я – кошка Бога, тогда я должен ловить мышей дьявола. Это – долг, господин Утред, долг.

– Ну а мой долг – поймать Харальда и отсечь ему голову. Полагаю, это развлечет моих богов.

– Твои боги жестоки. – Он содрогнулся.

– Люди жестоки, а боги сотворили нас подобными себе. Некоторые боги добры, некоторые жестоки. Вот и мы такие же. Если это позабавит богов, Харальд снесет мою голову с плеч.