Горящие сады

Горы, отступив от дороги, давая больше простора и зрения, катились поодаль каменными валами, открывая Хайберский, в глубь Пакистана, проход. Трасса с гибким синепластичным асфальтом, пронзая предгорья, была как зонд, введенный в Центр Азии. И он чувствовал себя затерянной, крохотной частью, без милых, друзей и товарищей, оторванной от родного огромного целого, сносимой все дальше и дальше в недра другой земли.

— Торхам, — односложно сказал замполит. И машина, сбросив сумасшедшую скорость, вкатила в тенистые кущи разросшихся высоких деревьев, в толчею глинобитных домишек, залипла в мерном, непрерывном движении вязкой, густой толпы. Наряд пограничников, увидав замполита, взял «на караул». Навстречу, улыбаясь, вышел высокий красавец офицер с кобурой, козырнул замполиту, двумя горячими сухими ладонями тряхнул Волкову руку. Они медленно двинулись от машины под взглядами проходившей толпы. Волкову мешал автомат. Он передал его идущим следом солдатам, оставив на плече фотокамеру.

— Граница, — сказал замполит, замедляя шаги у моста, глазами перечеркнул шоссе, скользнул в высоту по круче черной парящей горы.

Мост через малую речку, в непрерывном шаркании, муравьином ровном движении, словно людские потоки движутся тысячи лет с какой*то своей, ими забытой целью. Строения с плоскими крышами, флагшток и красный афганский флаг. Рядом, на той стороне, над строениями — флагшток с зеленым пакистанским полотнищем. Фанерный щит с надписью по-английски: «Добро пожаловать в Пакистан». На площади за мостом — маленький придорожный отель. Два автобуса, из которых выносят вещи. И над всем, над толпой, над домами, — огромная, печальная косая скала, уходящая в синее небо, сырая и черная, с далекой, солнцем озаренной вершиной.

— Так это и есть граница? — спросил Волков, глядя на флаги.

— Да, — кивнул замполит.

— И всегда такая толпа?

— Да. Две тысячи. Один день.

— Переход людей контролируется? Ну, какие-нибудь документы у них проверяются?

— Да. Нет, — неопределенно сказал замполит.

— А диверсионные группы могут здесь проходить? Возможен провоз оружия?

— Нет. Мало. Горы там, — кивнул замполит в сторону далеких нагорий.

— А если понадобится, можно закрыть границу? Ну, наглухо ее здесь перерезать! — он перечеркнул ладонью шоссе.

— Нет. Товары. Индия, Гонконг, Япония. Нельзя.

— А сколько отсюда до Пешевара? До опорных баз террористов?

— Шестьдесят километров. — Афганец отвечал спокойно и холодно, не пытаясь выйти за пределы вопроса. Он казался Волкову чужим, не понимавшим его.

Волков отошел, и в пространство между ними мгновенно устремился поток, отделил его. Он остался один среди бесчисленных азиатских лиц, внимательных глаз, тюрбанов, под вялым колыханием близкого зеленого флага. Подумал, что, быть может, сейчас в этой толпе проходит мимо Навруз. Вглядывался, но лица, безусые и с усами, бородатые и без бород, в тюбетейках, чалмах, возникали как блики на воде, исчезали, сменялись такими же.