Горящие здания

Тени чахлых деревьев, и Море... О, Море! Волны, пена, и чайки, пустыня воды! Здесь забытые скальды, на влажном просторе, Пели песни при свете вечерней звезды.

Эти Снорри, Сигурды, Тормодды, Гуннары, С именами железными, духи морей, От ветров получили суровые чары Для угрюмой томительной песни своей.

И в строках перепевных доныне хранится Ропот бури, и гром, и ворчанье волны, В них кричит альбатрос, длиннокрылая птица, Из воздушной, из мертвой, из вольной страны.

Антифоны

Я ношу в своей душе отраженье бесплодных богатств многочисленных забытых царей. Вилье де Лиль-Адам

81. * * *

Нам нравятся поэты, Похожие на нас, Священные предметы, Дабы украсить час,

Волшебный час величья, Когда, себя сильней, Мы ценим без различья Сверканья всех огней,

Цветы с любым узором, Расцветы всех начал, Лишь только б нашим взорам Их пламень отвечал,

Лишь только б с нашей бурей Сливался он в одно, От неба или фурий,Не все ли нам равно!

82. К Гермесу Трисмегисту

О, Гермес Трисмегист, троекратно великий учитель, Бог наук и искусств и души роковой искуситель!

Ты мне передал власть возрождать то, что сердце

забыло, Как Египет весной возрожден от разлития Нила.

От разлитья реки, чьи истоки окутаны тайной, И случайно зажглись, но приносят расцвет

не случайный.

Недостойный металл в благородный могу

превращать я, От тебя восприняв драгоценные чары заклятья.

От тебя получил я ту влагу целебную жизни, Что меня навсегда приобщает к небесной отчизне.

И во имя тебя я бессмертие всем обещаю, И умерших людей я к загробным мирам приобщаю.

Ты со мною везде и безгласно твердишь о святыне, Как глубокий покой задремавшей Либийской пустыни.

Ты в венце из огня предо мною, о, бог

многоликий, О, Гермес Трисмегист, о, мудрец, троекратно

великий!

83. К Бодлеру

Как страшно-радостный и близкий мне пример, Ты все мне чудишься, о, царственный Бодлер, Любовник ужасов, обрывов, и химер!

Ты, павший в пропасти, но жаждавший вершин, Ты, видевший лазурь сквозь тяжкий желтый сплин, Ты, между варваров заложник-властелин!

Ты, знавший Женщину, как демона мечты, Ты, знавший Демона, как духа красоты, Сам с женскою душой, сам властный демон ты!

Познавший таинства мистических ядов, Понявший образность гигантских городов, Поток бурлящийся, рожденный царством льдов!

Ты, в чей богатый дух навек перелита В одну симфонию трикратная мечта: Благоухания, и звуки, и цвета!

Ты, дух блуждающий в разрушенных мирах, Где привидения друг в друге будят страх, Ты, черный, призрачный, отверженный монах!

Пребудь же призраком навек в душе моей, С тобой дай слиться мне, о, маг и чародей, Чтоб я без ужаса мог быть среди людей!

84. К Лермонтову

Нет, не за то тебя я полюбил, Что ты поэт и полновластный гений, Но за тоску, за этот страстный пыл Ни с кем неразделяемых мучений, За то, что ты нечеловеком был.

О, Лермонтов, презрением могучим К бездушным людям, к мелким их страстям, Ты был подобен молниям и тучам, Бегущим по нетронутым путям, Где только гром гремит псалмом певучим.

И вижу я, как ты в последний раз Беседовал с ничтожными сердцами, И жестким блеском этих темных глаз Ты говорил: "Нет, я уже не с вами!" Ты говорил: "Как душно мне средь вас!"

85. Гипербореи

За горами Рифейскими, где-то на север от Понта, В странах мирных и ясных, где нет ни ветров,

ни страстей, От нескромных укрытые светлою мглой горизонта, Существуют издревле селенья блаженных людей.

Не бессмертны они, эти люди с блистающим

взглядом, Но они непохожи на нас, утомленных грозой, Эти люди всегда отдаются невинным усладам, И питаются только цветами и свежей росой.

Почему им одним предоставлена яркая слава, Безмятежность залива, в котором не пенится вал, Почему неизвестна им наших мучений отрава, Этой тайны святой самый мудрый из нас не узнал.

Не бессмертны они, эти люди, меж нами - другие, Но помногу веков предаются они бытию, И, насытившись жизнью, бросаются в воды морские, Унося в глубину сокровенную тайну свою.

86. Страна исседонов

Сие приятное баснословие. Карамзин

На восток от аргиппеев, Там, в Татарии Великой, Змей живет, краса всех змеев, Многочудный, многоликий.

Там, без тягостных законов, В заколдованной долине, Жило племя исседонов, Говорят, живет доныне.

Судьбы их - гиероглифы, Край их - золотом богатый, И таинственные грифы Стерегут тот край заклятый.

Восемь месяцев - целебный Холод дышит над страною, И летает змей волшебный, И мерцает чешуею.

Кто туда неосторожно Из другой страны заглянет, Тот,- предание неложно,В изумленьи камнем станет.

Все пути туда закляты, Возле самого преддверья Льды восходят, как палаты, Снег и град, как пух и перья.

Камни, золото и холод, Закаленная природа, И никто ни стар, ни молод, Неизменно в год из года.

Только змей в игре извивов, Золотисто-изумрудный, Изменяет цвет отливов, Многоликий, многочудный.

87. Избраннику

Отчего так бесплодно в душе у тебя Замолкают созвучья миров? Отчего, не любя ни других, ни себя, Ты печален, как песня без слов?

Ты мечтой полусонной уходишь за грань Отдаленных небесных глубин. Пробудись и восстань, и воздушную ткань, Развернув, созерцай не один.