Горящий рукав

Фанычем оказался! И потом много лет Фаныч преследовал меня. Прихожу в библиотеку – в гардеробе Фаныч, пальто почему-то не берет. В

Филармонии и то – вдруг перед началом концерта зарубежного маэстро входит в зал со стремянкой и начинает зубилом стену бить: мол, обождете, мои дела поважней! Избавился я от него, только написав рассказ "Фаныч". Победил его пером! И поэтому появление его на террасе с тачкой даже порадовало меня. Жив! Похоже, создал я истинно народный образ! Поэтому с приходом (и особенно с уходом его) почувствовал прилив вдохновения. Не зря тружусь!

Писал я, правда, об ином герое. О героине, точней. Но и приход

Фаныча порадовал меня. Приятно, когда весь мир твой, подчиняется тебе – сначала хотя бы на бумаге. После того как написал "Жизнь удалась!", жизнь действительно стала удаваться. А когда мой герой, провалившись под лед, выбрался сухим, да еще с рыбой в руке, потому что воду из-подо льда откачали, все стали говорить обо мне: "Ну!

Попов! С этим разве что будет! Он если даже под лед провалится – сухим вылезет, да еще с рыбой в руке!" Так и пошло. Сладостно, когда мир подчиняется тебе, – и, глянь, это совсем нетрудно!

Писал. Время от времени плотоядно поглядывал на груду брикетов перед печкой, шевелил пальцами в носках. Зябну! Сейчас затоплю! Сейчас! На мое счастье, азарт работы не отпускал меня – никак от стола было не оторваться. И в этом, кстати, спасение мое, до сих пор. А тот день просто наглядно это показал!

Абсолютно случайно заехал приятель-инженер, который катил по шоссе мимо и вдруг вспомнил про меня. Услышал я сквозь дождь стук мотора, с досадой поморщился (и был не прав). Толкнув разбухшую дверь, друг вошел на террасу. Я уже заранее знал, что это он – по характерному звуку мотора, хотя в машинах не разбираюсь.

– Сейчас, сейчас, – пробормотал я, глянув на него. – Сейчас, только закончу! Подожди!

Он посидел, нетерпеливо скрипя стулом, и мог бы так и уехать, но потом посмотрел на печку-цилиндр, на сваленные горой брикеты и спросил:

– Ты чего – самоубийством решил покончить?

– Почему это? – удивился я.

– А зачем тогда эти брикеты?

– Для тепла!

– А-а! А я думал – для самоубийства! Ты разве не знаешь, что эти брикеты – для котла? А в этой печке – верный угар, причем даже при открытой задвижке! Не знал?

– Знал бы – не взял… – Я с ужасом смотрел на брикеты. – А тебе не нужны?

– Да нет, я еще поживу немножко. А откуда они у тебя?

Я рассказал.

– Да-а. Хорошо о тебе заботятся потенциальные читатели! Лучше выкини!

Да! – восхитился я. Ай да Фаныч! Я-то думал, что уже списал его, описав, – а он исчезать и не думает, напротив – меня чуть не уморил.

Настоящий герой! Вечный! Вот так работаем!

– Погоди! – крикнул я вслед уходящему другу.

– Да ладно уж – вижу! – Он махнул рукой, и вскоре послышался стук мотора, который я всегда узнаю. Надеюсь, друг не обиделся?

Я накинулся на машинку. Пережитое потрясение, как ни странно, сильно подтолкнуло сюжет, хотя речь там шла о другом. О чем?

Прошедшей зимой цены на продукты подскочили в тысячу раз! Так – оздоровление экономики. Но если бы цены подскочили всего в десять раз – и то не по карману. Карман был пуст. Все прежние пути обогащения как-то исчезли. Надвигался весьма необычный Новый год – за абсолютно пустым столом, даже картошки не было. Мало того, что продукты подорожали астрономически, их еще не было пока нигде – обещанное оздоровление еще не наступило. Ложись и помирай! Мы с женой так и решили встретить Новый год: в постели, еще живыми или уже мертвыми. Сколько выдержит голодный организм.

И тут вдруг брякнул звонок. В дверях стояла румяная Снегурочка. В прозрачном пакете у нее была пачка пельменей и бутылка водки! Я сглотнул слюну. Вот она, цена моего незаурядного дарования!

"Подходяще!" – как отец говорил.

– Вы ко мне?

– К вам, Валерий Георгиевич! – не без восхищения в голосе проговорила она.

К тому же она оказалась известной актрисой. Точно – в роли стюардессы ее видал! В отличие от меня и других моих несчастных коллег, у нее в тот момент было все (а сейчас – все и еще больше).

Она уверенно изложила предложение – уехать с нею на международном пароме "Анна Каренина" для написания сценария будущего фильма, связанного с паромом и, ясное дело, с деньгами пароходства.

– Но мы напишем о чем захотим, Валерий Георгиевич! – с энтузиазмом воскликнула она. – Ну – вознаграждение, естественно, гарантируется.

Ну и, конечно, питание тоже!

"Да я бы и за одно питание согласился!" – подумал я, когда еще на трапе голова моя закружилась от волшебного запаха борща.

Правда, я не знал еще, о чем фильм. Но догадывался – о горьких муках любви в комфортных условиях международного парома, полного всяких баров, ресторанов, саун и т. д. Оказалось, что это не так легко.