Горилла (СИ)

— Ну давай завтра, — уменьшив газ под кастрюлей с супом, я попрощалась и сунула телефон в карман.

На последнем уроке ему позвонили. Судя по тому, что он очень поторопился ответить, это с работы. Его чудесной-пречудесной работы. После звонка он вручил мне ключи.

— Иди, мне надо только за зарплатой сходить, — виновато улыбнувшись уголком губ, Сёма взял меня за руку, — я очень быстро, ладно?

— Ладно, — вздохнув, я на прощание поцеловала его в щеку и проводила взглядом.

В принципе, можно и пешком прогуляться, идти около получаса, послушаю музыку, подумаю. Хотя вот думать надо бы поменьше. Сунув руки в карманы кожаной куртки, я кедами взбивала сухие листья, которые еще не успели подмести. Красивая пора, унылая, очей очарование… Последний год учебы в школе, но не последний год в школе в целом. Пока что я сама готовлюсь, нужно всего три предмета сдавать в местном педе, после Нового года буду уже с репетиторами заниматься. Родители предлагают поступать в Москву или Питер, а я не хочу. Зачем мне эти престижные вузы, столько тратить на образование, если зарплата потом все равно будет не очень? Мне вообще уже довольно сильно нравится этот город, хочу здесь жить и дальше. А если буду здесь жить, зачем куда-то ехать учиться при наличии нужного заведения под боком? Какая-то глупая у меня мечта, может, и прав был бывший. С другой стороны, хорошая же профессия. Я люблю детей, мне с ними интересно работать, нравится что-то объяснять. Поступить точно получится, в этом году проходные баллы почти по всей стране смехотворные. Самое главное — родители меня поддерживают. Сёма тоже ворчит, что надо в Москву, но по нему хорошо видно — он хочет, чтобы я осталась здесь. С ним. Может быть, это временная привязанность, кто знает. Но сейчас ведь нам так хорошо вместе.

У него дома я бываю часто. Очень часто. Иногда задерживаюсь до вечера, но никогда не пересекалась с его родителями. Спрашивать неловко, потому что, кажется, они здесь не живут — на полочке только его обувь, в ванной только одна зубная щетка.

Собрав волосы и заглянув в холодильник, я улыбнулась. Мясо уже порезано небольшими кубиками, картошку он уже почистил, правда, перестарался. Вчера в сообщении я посоветовала не заморачиваться со свеклой и купить заправку для борща, которую и обнаружила на полочке над кухонным рабочим местом. Все сделал, как положено, умница какой.

Промыв мясо и поставив вариться бульон, я слила воду с картошки, еще раз ее перемыла, начала резать, когда позвонили в домофон. Семен примчался, аж запыхался. Подождав у двери, я отомкнула ее, услышав, что лязгнули двери лифта.

— А почему не пахнет? — с долей разочарования поинтересовался он, снимая куртку.

— Я только начала, пешком шла, — вернувшись на кухню, я снова взялась за нож. Раз уж сегодня невольно вспомнилась его работа, я решила спросить. Интересно же, хоть и страшновато, — расскажешь, как ты стал работать… Где работаешь?

— Тебе с начала? — спокойно уточнил он, ополаскивая руки. Я кивнула. — Только не перебивай и не поворачивайся, — принимая условия, я пожала плечами. Наверное, неприятно об этом говорить, — все началось, когда мне было десять, и моя мамаша, работая проституткой, к списку своих заболеваний прибавила алкоголизм, — прижав ладонь ко рту, я зажмурилась, — и без того слабая забота исчезла, я пошел искать работу. В магазинах помогал с разгрузкой, лет с тринадцати пошел уже в нормальные грузчики. Когда было четырнадцать, она подсела на иглу. Ходил, искал ее по притонам, притаскивал домой, отбирал деньги, чтобы не на что было, но у нее всегда была с собой валюта, которая между ног, — сглотнув, я положила нож и тяжело облокотилась на тумбу. Даже представить себе толком не могу, чтобы ребенок проходил через такое, — встретил там нынешнего босса, он мне предложил сделку. Я учусь водить, стрелять, работать, потихоньку подрабатываю курьером, а взамен буду обеспечен работой, если проявлю преданность хозяину, и больше никто в городе не продаст моей матери наркоту, — теперь я понимаю, почему он такой взрослый, почему редко улыбается, — с тех пор я подменяю основного курьера, как видишь, отремонтировал уже половину хаты, откладываю на машину и продолжение ремонта. И не чувствую себя виноватым.

Он подошел, обнял меня, и я спрятала лицо у него на груди, пытаясь перестать реветь. Да уж, теперь я понимаю, что значит “жизнь заставила”. Как вообще такое можно пережить?

— Прости, — шмыгнув носом, я отстранилась, — не нужно было спрашивать.

Он так спокойно и без эмоций это рассказывал, но ему же не может не быть плохо от таких воспоминаний!

— Глупости, сама только расстроилась, — поцеловав меня в скулу, Сёма уткнулся лбом мне в плечо, неудобно сутулясь, — не бросай меня, пожалуйста. Еще хоть немного, — едва я открыла рот, он уже продолжил, глухо, тихо, дрожа всем телом, — до лета или пока не уедешь, пожалуйста. Со мной никогда не было столько хорошего, сколько дала ты.

— Я не собираюсь, — гладя его по затылку и шее, я поджала губы, стараясь не разреветься еще сильнее.