Горит ли Париж?

Он со злостью повторял Йодлю, что целую неделю требовал защищать Париж до последнего человека. Он лично направил подкрепления командующему городским гарнизоном. И вот теперь он чувствовал, что, почти без предупреждения, и этот символ его головокружительных триумфов будет вырван из его рук. Еще каких-нибудь три года назад он правил Европой, простиравшейся от тундры Лапландии до подножия пирамид, от скалистого побережья Британии до окраин Москвы. Теперь Париж, по поводу захвата которого он от восторга сплясал джигу, будет у него отнят. А в считанные дни после падения Парижа, в чем отдавал себе отчет Гитлер, война, которую он начал, должна неизбежно перенестись на священную землю Германии.

Мстительно и зло он вновь кричал Йодлю, что союзники должны найти в Париже лишь «кучу обломков». Он отдал приказ о разрушениях в городе, кричал он. Для выполнения взрывных работ он направил в Париж саперные подразделения.

Охваченный истерией усиливающейся ярости, Гитлер начал пронзительно кричать. Что случилось? Выполнены ли эти приказы? Гитлер метнул взгляд в сторону начальника генерального штаба.

— Йодль! — хрипел он. — Brennt Paris? — Горит ли Париж?

В бункере наступило молчание. Даже обычно невозмутимый Йодль казался ошеломленным. Он сидел в своем кресле прямо и неподвижно.

— Йодль, — повторил Гитлер, ударив кулаком по столу и еще больше повысив голос, — я хочу знать, горит ли Париж? Горит ли Париж в данную минуту, Йодль?

Наконец, Йодль пошевелился. Шепотом он послал одного из помощников звонить в штаб Западного фронта, чтобы получить немедленный доклад о ходе взрывных работ в городе. Когда помощник ушел, Гитлер приказал Йодлю лично позвонить Моделю. Он велел Йодлю вновь повторить свой приказ о том, что Париж следует защищать «до последнего солдата». «Скажите ему, — орал Гитлер, — что Париж должен быть превращен в «груду обломков», прежде чем его захватят союзники».

Но затем, после паузы, Гитлер принял иное решение. Поскольку союзники все равно лишат его ракетных баз, он найдет им достойное применение. Вновь повернувшись к Йодлю, он приказал ему подготовить массированный обстрел Парижа всеми имеющимися ракетами Фау-1 и Фау-2 при поддержке всех имеющихся на Западном фронте самолетов люфтваффе. Если Париж действительно у него заберут, противник найдет там лишь «почерневшее поле руин».

Через несколько минут, выскочив с совещания, генерал Варлимонт заметил помощника Йодля, который энергично разговаривал по специальному телефону, подсоединенному к далекому подземному командному пункту в Марживале. «Фюрер, — с отчаянием в голосе говорил молодой офицер, — хочет знать: горит ли Париж?»

* * *

Париж, так быстро ускользавший из рук Гитлера, изобиловал уже разительными контрастами. На одном углу улицы толпы набрасывались на освободителей города, обезумев от восторга. На другом, среди дыма, свистящих пуль и неразберихи, эти же самые освободители приступали к выполнению своей задачи — медленно и зачастую с большими потерями ликвидировали опорные пункты Хольтица. На углу улицы рядом с Люксембургским дворцом лежало уже осыпанное цветами тело неизвестного американского рядового, который отправился вместе в Филиппом Дюплеем сводить счеты с танками Вилли Линке. Метко посланная пуля раскроила ему голову в нескольких ярдах от цели.

Неподалеку пара полугусеничных машин на бешеной скорости неслась по краю Марсова поля к Эйфелевой башне. Экипажи двух машин из полка спаги с гиканьем и лязгом гусениц катили к башне, словно возницы соревнующихся римских колесниц.

Несколько секунд назад, когда обе машины одновременно вырулили на аллею Адриенн-Лекуврё, их водители — капрал Пьер Лефевр и рядовой 1-го класса Этьен Крафт — бросили друг другу вызов: ужин в «Максиме» для экипажа, который окажется под башней первым. На время забыв о войне, экипажи двух огромных машин сломя голову помчались к башне. Проскакивая под ее опорами со скоростью 30 миль в час, Крафт подумал: «Бог мой, а что, если она заминирована?» Но тут же понял, что это не так и издал победный клич: гонку выиграл он.

Высоко над головой рядового 1-го класса Этьена Крафта внутри самой башни другой человек тоже участвовал в гонке. Его легкие разрывались, ноги ныли. Под мышкой он тащил тяжелый узел, перевязанный бельевой веревкой. Это был французский флаг. Впереди, сквозь ажурную металлическую сетку пожарник капитан Сарниге видел перед собой карабкающиеся фигуры двух людей, которых он пытался обогнать на пути к вершине Эйфелевой башни. Сарниге знал, что они тоже несли трехцветный флаг, чтобы установить его на самой макушке башни. Почти теряя сознание от усталости, Сарниге преследовал их все 1750 ступенек к вершине, во второй раз совершая это изнурительное восхождение, которое он уже однажды проделал — в 7.30 утра 13 июля 1940 года, чтобы в последний раз спустить флаг.