Сейчас же, слушая Федыкина, она невольно задумалась о возможных последствиях неурожая. Думать об этом было неприятно, хотя мужицкий ропот звучал уже не где-нибудь, а у нее под боком - в Никольском. Пока еще глухой, бессвязный, но отдающий какой-то мрачной решимостью.
- А что это, Андрей Петрович, за странные слухи ходят сейчас в уезде о каком-то проклятье, - спросила она, припомнив случайно подслушанный обрывок из разговора двух никольских крестьян. - Что-то такое о засухе, как наказаньи за приятие нечистого и прочую чертовщину. Я ничего не понимаю, если честно.
- Да, говорят, говорят, Евгения Павловна. Известная вещь - народное невежество. Слушают своих проповедников. Старец какой-то Лука у них объявился. Ходит от деревни к деревне, собирает подаяние, да между делом выдает Правду. Народу же важно иметь объяснение свих несчастий. А какое они могут дать объяснение засухе, что случается два года подряд? Само собой, самое нелепое и чудесное, какое только может родиться в самом темном воображении. Старые сказки про Князя-хозяина, переиначенные по случаю на новый лад. Вот и все их объяснение.
Прожив большую часть жизни в Никольском, Жекки, конечно, не раз слышала распространенное в их лесном крае предание о некоем Князе - волке-оборотне, обитающем в каюшинских дебрях и имеющем власть над всеми его обитателями. По представлениям крестьян Лесной Князь, - а они, надо полагать, признавали его своим настоящим хозяином, вольным распоряжаться их жизнью и смертью, - мог быть и милостивым, и гневным. Мог навести порчу на скот и урожай. Мог, приворожив человека, напустить на него безумие, а мог наслать такой невиданный достаток, что самый никудышный мужичонка сразу же превращался в богатея. Словом, самые обыкновенные сказки, наслоенные на более древнее поверье о людях-оборотнях, будто бы когда-то заселявших здешние леса. Жекки не считала возможным принимать всерьез эти выдумки. Но сейчас с тревогой поглядывая на Федыкина, слушала его внимательно и лишь изредка задавала вопросы.
- И что же проповедует этот Лука?
- А то, что Господу Богу не угоден стал наш местный люд, погрязший во всяческой скверне, отринувший благого Всевышнего и предавшийся во власть темного Князя. Отступились-то они, надо полагать, давно, да вот настал предел и Божьему терпению. И обрушил Господь на всех нас проклятье под видом засухи, ну вроде как огонь на неправедные города Содом и Гоморру, и обещал не давать более ни капли дождя, пока инские мужики не очистятся, то есть, не отрекутся от дьявольской власти.
- Какая чушь, - сказала Жекки, уверенная, что подобная галиматья не может толкнуть мужиков на выступления против помещиков, а ее волновала именно эта и никакая другая сторона вопроса.
- Ясно, что чушь - согласился Федыкин, искоса посмотрев в озабоченное лицо Жекки, - а только сказки рассказывать мы им запретить никак не можем. На чужой роток не накинешь замок. Разговоры эти остановятся сами собой если, к примеру, пойдут дожди. А не так, то будут продолжаться и, уж как водится, начнут обрастать новыми небылицами. Нам, землевладельцам, нужно быть готовыми ко всему. Особенно вам, Евгения Павловна.
Последнее замечание заставило Жекки обернуться с немым вопросом.
- Вы часто ездите в лес одна, катаетесь верхом по полям и проселкам. Вы дружны с лесником Поликарпом, вам нужно быть осторожной, Евгения Павловна, - заключил Федыкин и быстро отвел глаза.
- Не понимаю, - искренно удивилась Жекки, - какое им может быть до всего этого дело?
- Очень большое дело. В их воображении вы можете быть связаны с Князем, иначе, почему вы ездите одна по лесам. Пока Князь был милостив, возможно, это только добавляло вам почтения, а стоит народному мнению переметнуться, настроившись в духе проповедей Луки, и тогда любовь к красивым пейзажам, может вам дорого обойтись.
- Не хотите ли вы сказать, что я должна отказаться от...
- Это как вам будет угодно, - изрек Федыкин. - Пока слышно всего лишь роптание недовольства. Что будет, если оно разрастется? Я-то грешным делом сужу так, что вам не следует легкомысленно относится ко всем этим слухам. Хотя бы временно, пока мужички навзводе. А там, глядишь, может, все и образуется.
Жекки встретила предложение консультанта молчаливым осуждением. Она и не подумает менять свое поведение в угоду мужицким бредням. Уж если на нее не могли повлиять сплетни, распространяемые в "приличном обществе", то сплетни низов не повлияют подавно. Федыкин равнодушно принял ее молчание. Он сказал то, что считал необходимым в соответствии с заключенным между ними негласным контрактом, а уж как Жекки воспримет его совет, на то ее полная воля.