Горизонт края света

Видать, русские гулящие люди те места хорошо прознали, вон какая точность! И не в честь ли казака Ивана Камчатного прозвана та далёкая река? Надо бы хорошо стариков порасспрашивать, они-то знают, откуда пошло такое название. Иван Камчатый дважды хаживал в земли дальние для государева ясачного соболиного сбору и для поиска и привода под царскую высокую руку неясачных закаменных туземцев – прошёл Пенжину, Парень, верховья Чендона. Вместе с Федором Чукичевым со товарищи и до Камчатки-реки, сказывают, доходил.

Владимир Атласов долго служил в Сибири, слышал множество рассказов о землях незнаемых. Казачья вольница в Якутске затевала даже поход через Анадырь на Камчатку, и не сухопутно – по морю! Тогда некоторые казачки хотели пороховую и свинцовую казну пограбить, и стольника, и воеводу, и градских жителей побить, а торговых и промышленных людей пограбить, после чего – бежать на край земли, где никто их вовек не сыщет. Но заговор был раскрыт, и воевода Дмитрий Зиновьев в 1690 году учинил его участникам жестокое наказание, чтоб впредь неповадно было разбойничать, да и другим – наука.

Владимир Владимирович хотел дойти до края земли, потому и сделал всё, чтобы попасть на службу в Анадырское – далёкий российский острог. Казалось бы, для свободной жизни на новых местах совсем не обязательно было забираться в такую тьмутаракань: в те времена даже на Урале, не говоря уже о Западной Сибири, имелось достаточно территорий, где можно надежно укрыться от бар и государевых приказчиков, чтобы жить своим хозяйством. Но Атласову, как и многим другим казакам, служба в одном месте казалась смертной скукой, а занятия хлебопашеством вовсе не прельщало. В этом они в чём-то были схожи с береговыми и оленными коряками: первые жили оседло, для вторых смысл существования заключался в движении. Возможно, эта неуёмная страсть к перемене мест, которая испокон веков лишает некоторых из нас спокойствия, и бросала казаков в рискованные походы, заставляла открывать незнаемое, и, быть может, это про них говорилось в сказке: пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Эта страсть первооткрывательства зовёт человека и в неизведанные земли, и в морские пучины, и на вершины гор, и в космос…

Владимир Владимирович не случайно добился перевода в Анадырское: через него лежал путь на Камчатку. Начальным человеком в остроге пребывал Андрей Цыпандин, старинный друг Атласова. Однако судьба распорядилась так, что Владимир Владимирович вошёл в подчинение весьма заносчивого сына боярского Семёна Чернышевского.

Ох, и плут был Семёшка! Чужими руками жар загребал, чащинами безмерно пользовавался. Не из-за него ли и погиб анадырский приказной Василий Кузнецов?

Чернышевский заставил отряд Кузнецова отправиться вглубь чукотской землицы собирать дань. Казаки долго шли морем и сушью, а в ночь на декабря шестого дня 1662 года туземцы, набросившись скопом, вероломно их перебили. А всё потому, что Чернышевский велел брать с чукчей большой ясак, который был им не по силам.

Чернышевский рассвирепел и пошел на чукчей походом – решил их жестоко наказать, чтоб впредь не повадно было своевольничать. Все эти оленные князьки раз и навсегда должны уяснить: русский царь – грозный царь, и кто худо относится к нему и его людям, того ждет суровое возмездие. Но если даже государь и смилостивится, ибо не лишён великодушия, то его наместники не так отходчивы и вершат суд по своему разумению. Здесь, на краю земли, он, Чернышевский, – повелитель, и нет никого главнее. Не должно туземцам о том забывать.

Поход, начавшийся в ясную морозную погоду, омрачил нежданный – негаданный буран. Выпал глубокий снег, и упряжки пробивались в нём вслед за бродовщиками: те надевали лапки и, оставляя собак на отдых, шли версту-другую вперёд, по лыжне возвращались назад, вели упряжку по проложенной тропке, снова – на лапки, и так – весь день.

Чернышевский поторапливал бродовщиков, а когда аргиш22 накрыл еще один буран, не смог скрыть испуга: замерзнем, погибнем!

Но чукчи-проводники споро вырыли в снегу ямки, завернулись в кухлянки и преспокойно улеглись отдыхать.

– Будто медведи, – заметил Чернышевский. – Не впервой это вижу, но всякий раз диву дивуюсь: дикий народец!

– Они знают, что делают, – не согласился с ним Атласов. – Ежели не приспособились бы к невзгодам здешней природы, то не выжили бы. Нам у них учиться надо. Глянь, что они делают…

Проводники засыпали себя снегом, повертелись в нем – у каждого получилась эдакая пещерка, вверху которой они проделали отверстия для дыхания. В таких укрытиях чукчи обычно пережидали затяжные бураны.

Чернышевский, не желая следовать примеру проводников, едва не застыл. Меховую палатку, в которой он спал, продувал ледяной ветер, а огонь разводить побоялись: ровдуга23 могла вспыхнуть.