Горизонт событий

Обрушилась тьма. Лампочка под потолком взорвалась с треском. В ушах зазвенело, как если бы включился тонкий, противный зуммер. На секунду я ослеп и оглох, а когда снова обрел возможность слышать, в квартире что-то трещало и билось с фарфоровым звоном, а скатившийся кубарем по лестнице лейтенант Куница катался по узкой грязной площадке этажом ниже, истошно крича:

– Горю! Горю! Горю!

В непроницаемом мраке по железным прутьям перил пробегали синеватые холодные огоньки. В воздухе резко пахло озоном. Кожу кололи мурашки, волосы встали дыбом и чуть потрескивали, как если бы их долго причесывали пластмассовым гребнем. Снизу раздались выстрелы: один, другой, третий. Я одним прыжком миновал лестничный марш, едва на наступил на забившегося в угол Куницу и бросился вниз. У разлетевшейся в деревянную рухлядь двери лежал Миша, обеими руками зажимая рану в ноге ниже колена, а рядом с пистолетом в руке стояла Саша. Вид у нее был растерянный и испуганный.

– Где?! – рявкнул я.

Она показала на темный зев подворотни.

– За мной!

В окне галереи я успел заметить Ишкова: он застыл, обратив взор вдаль, и лицо у него было бесстрастным, как у восковой куклы.

Подворотня встретила какой-то абсолютной, почти осязаемой чернотой, но удивиться я не успел, потому что через секунду мы уже пробежали ее насквозь и выскочили во двор-колодец. Я огляделся. Это было не то место, которое мы миновали буквально минуту назад: незнакомые стены, неровные ряды кривых окон, низкие арки по обе стороны, за одной из которых клубилась недобрая тьма, а за другой маячили на пустынной неживой улице красноватые фонари. Я выхватил рацию и нажал кнопку. Ни звука. Связь умерла, рация превратилась в кирпич бесполезного железа.

– Туда они побежали, товарищ капитан, туда!

Из окна под самой крышей высовывался кто-то неразличимо белесый и махал рукой в сторону улицы. Я успел сделать пару шагов, понял, что в этом дворе никто не может знать ни меня, ни мое звание, чертыхнулся и помчался в другую сторону, к темной подворотне, увлекая за собой Сашу. Уже вбегая в арку, я бросил взгляд вверх: вместо белесой фигуры из темного окна наверху свешивалась грязная простынь.

Впереди опять застучали выстрелы, эхом отдаваясь меж стен. Один, другой, третий, четвертый – это было похоже не на перестрелку, а на стрельбу по мишеням в тире, спокойную, с равными промежутками. Мы пробежали мимо парадной с квартирой аэроинженеров и через длинную подворотню выскочили в центральный двор как раз в тот момент, когда начальник уголовного розыска Октябрьского района майор Зубровин спокойно вынул из рукояти табельного пистолета отстрелянную обойму, убрал в карман, вставил другую и возобновил методичный огонь по голой серой стене с сырым темным пятном на том месте, где еще недавно возвышался пивной ларек, ныне превращенный в осевшую груду металлического лома и досок. Бах-бах-бах-бах! Я хотел было окликнуть Зубровина, потом краем глаза увидел, что на месте, где стояла машина, несколько человек сцепились и катаются по земле, с криками отвешивая друг другу пинки и удары, а через мгновение мимо с ревом пронеслась, ослепив фарами, темная «семерка». Я вскинул оружие, но выстрелить не успел: машина вылетела на набережную, взвизгнули тормоза, потом послышался шум еще одного двигателя – и удар железом о камень.

Рубиновые огни габаритов «семерки» стремительно исчезали в дымчатой тьме. Наша «Волга» уткнулась в стену дома Овандеров, из-под капота струился пар. Пукконен стоял рядом и, опешив, смотрел, как из-за руля выбирается оглушенный ударом Белов. Вдалеке вспыхнули и мгновенно приблизились фары желто-синего милицейского УАЗа.

– Вы к патрульным, мы на «копейке»!

Передача на видавшей виды боевой машине угрозыска воткнулась с чудовищным скрежетом, двигатель взвыл, как от боли, покрышки провернулись со свистом, и «копейка» рванулась вперед, как безжалостно пришпоренный конь. Саша молча вцепилась в ручку над дверцей. Большой удачей – если вообще можно говорить об удаче в ту ночь – было то, что у патрульных и оперативника в машине на Красной улице работала связь: они мгновенно связались друг с другом, как только увидели, что злодеи выскочили из западни. Когда я следом за синей «семеркой» выскочил на Ново-Адмиралтейский канал, прямо передо мной пронеслась хищной тенью черная «Волга» с пригнувшимся у руля водителем.

– Это Сёма! Сёма! – закричала Саша.