Горизонтальная война – снимая маски (СИ)

— Николай Петрович, финансовый директор и давний друг отца. Он рассказал мне о том, что в «Мерисе» есть узконаправленное подразделение, данные о котором были закрыты даже для меня. Торговля оружием, в чём обвиняют Глеба, шла через холдинг, управляли всем этим Петрович, отец и Глеб Домогаров на правах партнёра. Но за полгода до этого Разумовский испугался возможных последствий и отказался над этим работать. Ещё и отец накануне смерти разорвал партнёрские отношения с Глебом и предупредил меня в записке.

— Какой записке?

— Люда, секретарша и любовница отца, передала мне её после смерти.

— Но в деле об этом ничего не было, — удивилась Саша.

— Правильно, — кивнула я, — потому что я не отдавала её полиции. В общем, отец просил быть осторожной, предупреждал, что Глеб сделает всё возможное, чтобы получить холдинг в свои лапы.

— А ты находила какие-нибудь странные документы у отца?

— Да нет, если только тот листок с адресом...

— Какой листок?

— Маленькая бумажка с адресом и цифрами кода, или что-то вроде. После пятницы она исчезла, а в понедельник ко мне завалились шестёрки Глеба, и требовали эту бумагу. Я сказала, что у меня ничего нет. Знаешь, — я постучала пальцем по губам, — как-то странно всё. Никита исчез в пятницу, и заявился только под утро, сказав, что помогал сестре. В тот момент, когда мне была нужна поддержка, он просто свалили и заявился под утро, как будто так и надо.

Саша на этих словах как-то странно на меня посмотрела, но промолчала. И я продолжила. Смысла скрывать всё больше не было. «Мерис» мне уже не принадлежал, я потеряла все деньги и связи. И если эта откровенность заставит Белоярцевых помочь мне с дочкой, то я готова продать хоть мать.

— А дальше?

— Ну что дальше... дальше я уволила любовницу отца, чтобы она не попалась под руку матери. Ах, да. Я пошла смотреть видеозаписи с пятницы с Меркуловым. Начальником безопасности.

— Зачем?

— Завещание пропало из сейфа. Да и мать приходила с Борисом, представляешь? — я усмехнулась. — Они привезли мне чемодан денег, чтобы я отказалась от наследства в пользу матери.

— А ты? — шёпотом спросила Саша.

— А что я? Выгнала их, конечно. Зря, наверное, — я потёрла шею и отвернулась к окну. — Я всё время думаю, что если бы тогда согласилась и взяла те деньги, то возможно, всего этого дерьма бы и не случилось. Всё моя гордость и обида на мать. Я её оскорбила, а она этого никому не прощает. Вот и мне не простила. Забрала всё, до чего смогла дотянуться.

— Ты не виновата в том, что она с катушек съехала, — зло бросила Саша. — Эта баба совершенно ненормальная.

— Так и что в итоге ты видела на камерах? — как-то нервно спросила она

— Мать. Она же и выкрала завещание. В общем, последнее, что я помню, это как просила Ника забрать Лизу со школы и сама вышла на улицу из «Мериса». Я торопилась домой, хотела увезти Лизу подальше.

— А как же компания? Неужели, ты бы её бросила?

— А она мне больше не принадлежала. Оказывается, отец хотел развестись с матерью, и в качестве отступных отдал ей холдинг. Но они не успели подать заявление на развод, так что мать заграбастала всё. В тот день она сказала мне, что у меня есть только два пути сохранить свою обычную жизнь: выйти замуж за Глеба и остаться работать в «Мерисе», или взять предложенные ею деньги. Но так как я отказалась от всего, то и вышло всё так, как вышло.

— Мел, скажи, — Саша взяла меня за руку и вздохнула. — Ты помнишь, что с тобой делал Глеб?

— Помню.

— Расскажи. Не обязательно вдаваться в подробности, но сбросить этот груз ты должна.

Перед глазами встала комната и потное тело Домогарова. Поёжившись, я обхватила плечи и начала рассказывать:

— Я очнулась в небольшой комнате. Перед глазами всё плыло, так что я плохо помню тот день. Сначала меня не привязывали, да и вообще, была какая-никакая, но свобода...

— П-привязывали? — ошарашенно прошептала Саша.

— Скорее пристёгивали, наручниками. И ноги, и руки. После первой попытки побега были только наручники, а вот через три дня он мне уже и кандалы надел.

— Мелания, — в глазах Саши появились слёзы, — что этот изверг с тобой делал?