Горизонты исторической нарратологии

Валерий Тюпа Горизонты исторической нарратологии

Люди по природе – рассказчики

Папа римский Франциск I

Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского научного фонда (грант № 20-18-00417)

Рецензенты:

доктор филологических наук, профессор Г. А. Жиличева (Новосибирский государственный педагогический университет);

доктор филологических наук, профессор Е. Ю. Козьмина (Уральский федеральный университет)

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

Введение

Нарративные практики представляют собой неисчислимое множество устных и письменных высказываний, сообщающих о больших и малых событиях социальной или интимой жизни. Это множество разнообразных рассказываний составляет предмет нарратологии, интенсивно развивающейся в последние десятилетия.

Знаменательно, что Папа римский Франциск I в 2020 году посвятил «теме повествования» специальное послание, в котором он, в частности, говорил о том, что рассказываемые людьми «истории оставляют на нас свой след; они формируют наши убеждения и наше поведение. Они помогают нам понять, кто мы такие».

В предлагаемой вниманию читателя книге хотелось бы попытаться взглянуть на данный предмет в исторической перспективе: общеизвестная процедура рассказывания не является неизменной, она хоть и неспешно, но постоянно эволюционирует, трансформируясь и разветвляясь на некоторые подмножества, отвечающие усложняющимся социокультурным потребностям человека.

Современная так называемая «пост-классическая» нарратология[1] далеко ушла не только от «доклассической» поэтики повествования, основы которой были заложены Кэте Фридеманн, но и от классической (структуралистской) «грамматики рассказывания» 1960-х гг., приобретшей свое общеизвестное теперь имя с легкой руки Цветана Тодорова. Особое место в разворачивании этого научного потенциала принадлежит работе О.М. Фрейденберг «Происхождение наррации», оконченной в 1945 г. Уже в 1970-е гг., начиная с «Фигур» Жерара Женетта, нарратология акцентирует коммуникативный аспект повествовательного текста (рассказывание неустранимо предполагает адресата[2]) и оборачивается теорией повествовательной коммуникации. Она органично вписывается в намеченное М.М. Бахтиным «металингвистическое» русло «изучения природы высказывания и многообразных жанровых форм высказываний в различных сферах человеческой деятельности»[3], перекликаясь с неориторическими изысканиями[4]. «Как бы мы не излагали историю, – писал Уэйн Бут, – тема риторики повествования остается универсальной»[5]. Весьма значимым при этом оказалось обращение профессиональных историков к нарратологически ориентированным размышлениям о своем предмете [6].

В контексте широкого научного поиска становится очевидным, что доля нарративных сообщений в человеческой культуре чрезвычайно велика и существенна. Возникает так называемый «нарратологический поворот» гуманитарного знания. Современная нарратология включает в круг своих интересов «произведения всех видов (не только словесные), передающие тем или иным образом изменения»[7] событийного характера.

Однако нарратологические увлечения способны размывать границы интересующей нас междисциплинарной сферы гуманитарного знания. Ни в коем случае не следует забывать, что границы эти существуют. Они образуются наличием иных, смежных регистров говорения и, соответственно, коммуникативных практик. Не менее важны для человеческой культуры множества высказываний перформативных, итеративно-описательных и аргументативных. Они, надо полагать, еще ожидают к себе столь же пристального внимания, какое уделяется ныне нарратологическим практикам.

Все нарратологические проблемы, обсуждающиеся преимущественно на материале художественного творчества (литература, кино), актуальны и за его пределами – везде, где имеет место излагание событий. Но в сфере художественного письма нарратологическая проблематика заявляет о себе наиболее ощутимо. Поэтому литературная нарратология приобрела столь высокую эвристическую значимость также и для историков, культурологов, психологов, философов. Именно она послужила базой для фундаментального труда Поля Рикёра «Temps et Recit» (1985), где было осуществлено философское обоснование «нарратологического поворота» и где речь идет о «родовых феноменах (событий, процессов, состояний)»[8].