Горизонты (ЛП)

И пред всеми стоял Брут. Гигантский аугментированный мутант-пустышка, который был в два раза больше Брута, ударил копытом размером с половину тела чёрного жеребца. Брут поднялся на дыбы и поймал падающее копыто гиганта своим, и его сильное тело напряглось под этим весом. Внезапно, он резко сместился в сторону, и гигант, неловко опустив ногу на землю, зашатался. Не медля ни секунды, Брут поставил передние копыта на землю и со всей силы лягнул колено гиганта. С громким хрустом, кости и провода вылетели из разломанной конечности, и та подогнулась. Брут, всё ещё стоявший в позиции для удара, развернулся и лягнул в другую ногу, которая ещё пыталась выдержать веса чудовища. Он ударил ногами в колено, и конечность вывернулась, когда сухожилия и провода сдались под чудовищным напряжением. Гигант упал перед ним, Брут встал на дыбы и начал обрушивать копыта на череп гиганта снова и снова, пока не раздался третий по счёту громкий треск, и кровь не заструилась из всех щелей.

Кендлвик выплеснул на Отродий поток полыхающей жёлтизны, пока те бежали по скату и телепортировались внутрь. Вперёд неслось так много Отродий, что они превращались в пылающую массу, которая горела медленнее, чем они умирали. Стена из горящих трупов едва сдерживала их на достаточное время, чтобы не дать им задавить остальных массой.

— Эти ребята выглядят очень разозлёнными! Что-то случилось? — крикнул он через плечо.

— Ага, до них допёрло, что им лучше бы послать против нас всех своих выебков! — ликующе проревел Тостер, а затем прыгнул на кучу Отродий и будто свинья начал кататься в груде горящих трупов.

— Возможно, это последнее оставшееся у них дерево, — прокричала Даззл, взмахнув ножами, и продолжила обрушивать на врагов магические лучи.

Кендлвик оглянулся на золотое дерево, в которое было закачано так много Флюкса, что магическое устройство гротескно раздулось. Процесс создания новых отродий ускорился на столько, что теперь они не столько вылуплялись, сколько вытекали, будто жидкий навоз, подхватываемые отродьями-единорогами. Аугментации засовывались в их тела с отвратительными фонтанами крови. Обычно времени хватало лишь на то, чтобы вонзить в основание черепа каждого Отродья похожий на штопор зазубренный штепсель; новые Отродья посылались против Жнецов сразу же, как обретали способность ходить. Прибывающее из вне подкрепление было намного эффективней этих частично жидких зебр.

Покрытый шрамами пони в шляпе пожарника повернулся к проталкивающимся сквозь горящую стену из трупов Отродьям и щелкнул по рычагу выброса на своём седле. Ёмкость с горючим выскочила, и он лягнул её, отправляя в пожар, где капающее радужное топливо загорелось, превращая канистру в дико подпрыгивающую, извергающую огонь ракету. Жеребец залез ногой под полу плаща и вытащил другую ёмкость, которая была помечена ярко-красной полоской.

— Что это такое? — спросила Даззл, пока в бою выпала передышка.

Он загнал канистру в гнездо у себя на боку и прокрутил там.

— Это особая смесь Тостера. В неё примешаны окислитель и магниевый порошок. — Он надвинул на глаза свою шляпу. — Если это последняя оставшаяся у них древо-херня, то она должна сгореть. — Затем вытащил из под плаща зелье Большого Папочки и, выдернув пробку из бутылки, посмотрел на светящийся белый осадок на дне. — Я понятия не имею, что это такое, но если оно позволило Большому Папочке разнести танк… — Он перевернул бутылку и проглотил остававшийся в ней горький осадок. — О да! — Его внутренности внезапно скрутило в узел, и он с трудом задышал, а затем проскулил: — Что-то я не уверен, что мне следовало это пить.

— Что ты делаешь? — спросила Даззл, глаза которой становились всё круглее. — Почему ты… дымишься?

— Понятия не имею, — хрипло произнёс Кендлвик, по внутренностям которого распространялось тепло, а из его рта и ноздрей тянулись струйки дыма. — Ненавижу это. Всё это, — произнёс он, отталкивая Даззл, и побрёл, пошатываясь, в сторону Брута, поднимающегося гиганта, и дерева за ними.

— Что с тхобой такое, паря! Нам нушно чтобы тхвой огонь защащал наши фланги! — прокричал мускулистый бородатый единорог, сокрушая своим огромным молотом очередного киборга, и посылая во все стороны кисочки мозга и осколки черепа.

— Ненавижу это. Ненавижу его. Ненавижу себя, — бормотал Кендлвик, продолжая брести вперёд. — Это мусор… Я мусор… Всё вокруг мусор… — Огнемёт закашлял, когда его кончик воспламенился, а затем из него вырвалась струя брызжущего искрами ярко-белого пламени. — И его нужно смыть.