Горизонты внутри нас

Распахнулась дверь кабинета управляющего, и вот он уже в комнате собственной персоной. Невысокий, крепко сбитый человек с довольно светлой кожей. Большую часть его лица составлял лоб, однако, несмотря на отчаянные старания, его внешность не внушала окружающим ни почтения, ни благоговейного страха. В прошлом его часто принимали за простого клерка, что неизменно повергало его в ужас. И чтобы придать своей тогда довольно плюгавой фигуре больше солидности, он старался говорить этаким басом и при этом напускал на себя столь свирепый вид, что казалось, будто он так и раздувается на глазах. Ходили слухи, будто этот пост он заполучил путем каких-то махинаций, через посредство организованной мафии. И вот сейчас он стоял на пороге своего кабинета и окидывал комнату критическим оком.

— Что здесь происходит? — вопросил он на языке ибо. Присутствующие в ответ не проронили ни слова. Омово направился через всю комнату к двери, ведущей в коридор.

— Доброе утро, господин Акву.

— Поди-ка сюда, Омово. Почему ты сегодня явился с опозданием на три часа? Почему?

— Так получилось.

Мистер Акву был средоточием бесплотной враждебности, которую Омово всегда на себе испытывал. Мистер Акву ненавидел его и не скрывал этого.

— Я лично уже трижды предупреждал тебя. Ты знаешь, что я могу сделать, не правда ли? Если я захочу, то могу быть очень жестоким.

Оба напряженно молчали. Управляющий в упор глядел на Омово; и Омово не отвел взгляда, он тоже, не моргая, смотрел в мутные белки начальника. Управляющий подавил вырвавшийся у него смешок. Взгляд Омово скользнул вверх. Он вспомнил, что приблизительно месяц назад отдел недосчитался партии химических препаратов, за которые не были перечислены соответствующие суммы. Проверка по регистрационной книге Омово показала, что они не были проданы. Следовательно, имела место кража. Омово попал в трудное положение. Ответственность за убытки фирмы обязан нести Омово, и потому, что последним уходил из конторы, и потому, что отвечал за учет.

— Если ты в течение двух недель не выяснишь, как это случилось, ты будешь уволен, а компания сможет еще и подать на тебя в суд, — как бы между прочим заметил тогда управляющий. Омово в отчаянии чуть было не подал заявление об увольнении, но сжалившийся над ним кладовщик рассказал ему, что управляющий распорядился срочно отгрузить и отправить товар клиенту, который в тот день уезжал в Бенин. После этого происшествия Омово не мог не почувствовать, что против него существует какой-то заговор. Тогда управляющий отделался короткой фразой: «Я, должно быть, забыл сделать соответствующую пометку. Извини». И только. Сейчас в его строгом начальственном тоне слышалась скрытая ирония:

— Могу ли я полюбопытствовать, каким же образом получилось, что ты сегодня опоздал?

Саймон бешено тарахтел на машинке и своим сосредоточенным видом давал понять, что всецело поглощен работой. Чако лениво жевал завалявшийся орех кола и с показной деловитостью листал толстую синюю папку, держа в руках письмо от клиента. Старший клерк с редкостным тщанием вчитывался в только что поступившую документацию, касающуюся морской транспортировки грузов, а его пальцы при этом отбивали привычный ритм по исчерченному царапинами столу красного дерева. Омово вертел в руках учетные карточки, скользя глазами вверх и вниз по пуговицам на белой рубашке мистера Акву.

— Я поздно проснулся… всегда гонка… автобусы не шли… посмотрите, мне порвали рубашку, вернее оторвали пуговицы…

— Гм, понятно. Пуговицы ты мог оторвать и сам для пущей достоверности. Послушай, Омово, ты самый несерьезный, самый легкомысленный и недисциплинированный из всех сотрудников отдела. Посмотри на всех остальных…

Саймон вытащил из машинки только что отпечатанную страницу и стал усердно ее читать. Чако, лениво перекатывавший во рту свою жвачку, все с той же показной деловитостью вчитывался в какую-то важную бумагу, подшитую в голубой папке, а потом на минуту прервался, чтобы высморкаться; при этом контора наполнилась такими звуками, как будто рядом пилили бревна. Старший клерк перевернул страницу документов, касающихся морской транспортировки, взял шариковую ручку, сделал какую-то пометку на клочке бумаги и обратился к мистеру Акву с вопросом о транспортировке аллопрена, на который мистер Акву тут же дал исчерпывающий ответ. Отдел работал ответственно и деловито, как хорошо отлаженный механизм. Еще за несколько минут до этого здесь звучали шутки и смех, теперь же стояла мертвая тишина — так бывает, когда внезапно распахнешь дверь в помещение, где идет шумное собрание, и тут же ее захлопнешь.

Мистер Акву продолжал:

— Все работают как положено, только ты позволяешь себе опаздывать. Но этого мало — я выхожу и вижу, что ты бездельничаешь. Не пытайся ничего мне объяснять. Учти, я в четвертый раз тебя предупреждаю.

Омово неотрывно смотрел в лобастое лицо управляющего. Глаза управляющего сверкали, рот перекосился, на шершавой щеке отчетливо проступила царапина. Управляющий поправил свой широкий галстук и, уже не глядя на Омово, поспешно ретировался в свой кабинет.