Горькая брусника (СИ)

   Феодора глянула на меня так, что моя душа от страха прыгнула в пятки

   - Полина рассказала?

   Я промолчала.

   - Слишком сильно хотела заполучить Степана, на все пошла. Да только зря. Что сверкаешь глазенками? Вот полюбишь, может, немного поймешь меня. У него хоть сын остался, а у меня никого. Я как услышала от посетительницы фамилию "Зима", чуть с ума не сошла. Оказалось, правнучка Степы в Вереево приехала. Твоя сестра на него похожа, а ты, наверно, в мать.

   - Ничего подобного, Алена копия мамы, а я отдаленно на папу смахиваю. Неужели прадедушка походил на белокурого кучерявого херувимчика? - удивилась я.

   - Сама ты херувимчик! - обиделась бабка. - Он был мужчина редкой красоты: холодной, отстраненной, по-настоящему мужской. А ты, балаболка, лучше постарайся пережить эту ночь. - Старуха окинула меня пронизывающим взглядом, покачала головой и направилась в сторону дольменов.

   Я вернулась домой, переоделась в сухие брюки те, что были на мне, вымокли в росе. Меня занимала только одна мысль: я должна снова посмотреть на фото утопленницы. Что-то упустила я на снимке. Что-то важное. И теперь мне кажется, там не моя сестра".

   В милицейском участке наблюдалось оживление. В коридоре Александр Васильевич разговаривал с Ильей и Иннокентием. При виде меня они замолчали. Участковый отчего-то смутился.

   - Вот товарищи отдыхающие зашли ко мне по делу...

   Илья улыбнулся и подмигнул мне.

   - Она знает, кто мы, можно не конспирироваться.

   Александр Васильевич неодобрительно покосился на них и официальным тоном спросил:

   - Что ты хотела, Анастасия?

   - Мне нужно еще раз посмотреть на фото сестры, возникло одно подозрение.

   - Хорошо.

   Участковый открыл дверь в кабинет. Жестом пригласил зайти. Из сейфа он достал папку, покопался в ней и протянул мне жуткий снимок. Я глубоко вздохнула и попыталась отстраненно смотреть на утопленницу.

   Так родинка на шее с правой стороны, именно она убедила, что передо мной Алена, цепочка с колокольчиками на ноге, светлые волосы и все... Лица-то почти нет. Может у нее имелись на теле шрамы или ожоги. Надо бы маму спросить. Вот крохотный шрам от аппендицита. Стоп, а сестре не делали операцию. Или все-таки делали? Не помню. И тут я увидела уши. Краска отхлынула от лица. У Алены чуть заостренные уголки ушей.

   Она еще смеялась: "Я такая красивая потому, что эльф, а ты серая мышка, наверное, гном".

   У этой девушки оказались обычные округлые кончики ушей. Что-то удержало меня, и я не поделилась своим открытием с новыми знакомыми и участковым. Иннокентий не спускал с меня глаз и сейчас совсем не походил на добродушного толстячка, каким выглядел минуту назад.

   - Разглядела? - Участковый взял протянутый мной снимок.

   - Да. Ничего нового. - Кажется, я справилась, даже голос не дрогнул.

***

   В половине пятого вечера возле калитки бабы Поли остановился мотоцикл. К моему разочарованию за мной приехал Олег. Возле столовой меня поджидали ученицы. Их оказалось больше десяти.

   - Добрый вечер. Нашему полку прибыло, - обрадовалась я. - Предлагаю разделиться на три группы и через неделю устроить концерт-соревнование.

   Еле удалось уговорить женщин, кроме "цыганочки" разучить еще польку и греческий танец сиртаки. Я понимала, что за семь дней невозможно научиться танцевать по-настоящему, поэтому показывала простые, но самые эффектные движения. Женщины и я выложились на совесть. После душа отправилась в столовую со своими ученицами. Моя надежда увидеть Ангела таяла, как дым. Отужинав, я отправилась на поиски Громова. Щуплый мужичок, встретившийся на моем пути, подсказал:

   - Олег на конюшне. - И показал направление.

   Деревянное строение с высокой крышей, небольшими оконцами и широченными, как ворота, двухстворчатыми дверями находилось метрах в трехстах от турбазы. Двери были широко распахнуты. В загоне рядом с конюшней бродило с десяток ухоженных лошадей разной масти. Изнутри здания слышались голоса. Я прошла в открытую дверь. Пряно запахло свежим сеном. По обе стороны от центрального прохода длинными рядами располагались стойла. В одном из них испуганно всхрапывала лошадь, и раздавались голоса мужчин. Я прошла, ориентируясь на звуки, вглубь конюшни. Белая кобыла с раздутым животом снова заржала и покосилась на людей, стоящих рядом. На меня никто не обратил внимания.

   - Олег, я вижу, ты занят. Я сама могу вернуться в село.

   - Нет. Матвей попросил не отпускать тебя одну. Подожди немножко. Рябинка вот-вот ожеребится и я отвезу тебя домой.

   - Хорошо. Поброжу по турбазе.

   На выходе я подняла голову вверх и поняла: зачем такая высокая крыша. Потолком служили широкие лаги, на них уложили сено. Видимо его заготовили в июне. Вот оно-то и пахло так одуряюще вкусно.

   "Может в прошлой жизни я была лошадью? Раз мне так нравится запах сена", - пришла мне в голову забавная мысль. Я послонялась по тропинкам и прибилась к компании, игравшей в волейбол. Помешала им немножко: со мной в команде они быстро проиграли и порекомендовали больше им не мешать. На другой площадке две "грациозные" стокилограммовые лани играли в бадминтон. Они попросили составить им компанию. Я удивилась:

   - Как, третьей?