Горькая кровь

- Ты должен нам за плакат, - сказал Шейн. - Они стоили мне пять долларов за штуку. Взамен буду ждать бесплатный напиток.

- Я тоже, - сказал Оливер, - из вены, в следующий раз я поймаю любого из вас при менее... видимых обстоятельствах, - он показал зубы и зашел обратно в кафе.

- Я думаю, это означает, что Моника может не рассчитывать на его голос, - сказал Шейн. Это прозвучало как шутка, но он дрожал, сжимая степлер слишком сильно. Он знал, как и Клэр, что они только что пересекли какую-то черту. Может быть, навсегда.

- Зачем? - спросила она его немного жалобно. - Зачем ты сделал это?

- Никто не смеет говорить тебе, что делать, - сказал Шейн. - Даже он.

Он обвил руку вокруг ее плеч, поднял остальные плакаты, и они двинулись к следующей остановке.

Придя на следующую остановку, чтобы прикрепить плакат с Моникой, Клэр и Шейн обнаружили, что кто-то так же вешает свои объявления: серьезного вида пожилая женщина и молодой человек, наверное ее сын. Он был ростом с Шейна, но худой как шнур. Он кивнул Клэр, как если бы знал ее (а она не думала, что они когда-либо встречались), потом сосредоточил свой взгляд на Шейне.

- Эй, мужик, - сказал он и протянул руку. - Что случилось?

- Ничего особенного. Как сам?

- Хорошо, хорошо. Ты помнишь мою маму, Флору Рэмос, верно?

- Миссис Рэмос, конечно, я помню буррито, которые вы делали Энрике в начальной школе, - сказал он. - Он имел обычай торговаться ими со мной за M&Ms. Я всегда соглашался на сделку; вот насколько хороши они были.

- Ты отдавал свои буррито, Рике? - сказала миссис Рэмос и подняла брови на сына. Он развел руки и пожал плечами.

- Ты давала их мне каждый день, - сказал он. - Так что, да.

- Они были восхитительны, - сказал Шейн. - Эй, он получал прибыль. Он разрезал их пополам и торговал каждым по-отдельности.

- Энрике.

- Я был предпринимателем, мама, - Энрике одарил ее сокрушительной улыбкой. - Что, теперь ты хочешь мои M&Ms? - в ответ она вручила ему маленький исписанный листок бумаги, а он прикрепил его на телефонный столб, когда она показала ему место.

В листовке говорилось "Капитана Откровенного в мэры", и большой знак вопроса красовался там, где должно было быть фото. Лозунг призывал голосовать за человека. Вот и все.

- Что за черт? - спросил Шейн и указал на пустое изображение. - Миссис Рэмос, Капитан Откровенный уехал из города. Вы не можете призывать людей голосовать за кого-то, кого здесь нет.

- Может быть, пустое место лучше, чем заполненное другим бесполезным подхалимом, - сказала она, казалось, дружественным тоном, но ее глаза внезапно стали холодными и темными. - Я видела эти плакаты с Моррелл. Как ты, из всех людей, можешь поддерживать такое, Шейн? Я знаю, что злая ведьма сделала с тобой и твоей семьей!

- Это не... - Шейн отступил назад, нахмурившись. - Это не то, чем кажется. Слушайте, Монику можно назвать по-разному, но подхалим? Никогда не замечал. Она вероятнее будет носить сапоги и пинать ими всех. Она не слабая. И нам нужен кто-то на этом свете, кто встанет против вампиров за нас.

Гнев вспыхнул на морщинистом лице миссис Рэмос.

- Она является частью рака, который поедает этот город. Она и вся ее семья отвратительны! Я благодарю Бога, что ее отец и брат умерли...

- Погодите секунду, - прервал Шейн на этот раз серьезным голосом, что означало, что он сейчас не собирался отступать. - Ричард Моррелл был хорошим человеком. Он пытался. Не...

- Он был испорченным человеком из испорченной семьи, - теперь ее голос стал жестче, такой же непреклонный, как и каменная отстраненность в глазах. - Достаточно. Я закончила разговор с тобой.

Клэр попробовала другой подход. Эмоции явно не действовали в этом случае.

- Но они не позволят вам вписать того, кто даже не существует!

- Капитан Откровенный существует, - сказала Флора. - Он всегда был и будет. Пока он не появится снова, я буду за него.

- Вы, - сказала Клэр. - Вы новый Капитан Откровенный?

Теперь Энрике успокоился, а когда он не улыбался и не был дружелюбным, то выглядел немного опасно.

- Что? У тебя проблемы с этим? Моя мама не достаточно хороша для тебя?

- Нет, я просто... - Клэр не знала, как закончить.

Шейн закончил.

- Чувак, она твоя мама. Она участвовала в продаже домашней выпечки. Она готовила печенье. Как она станет Капитаном Откровенным?

- Как любая мать не хочет противостоять злу, которое здесь живет? - сказала Флора. - Я воспитала детей в этом городе. Энрике, Гектор, Донна и Летиция. Ты скажи мне, Шейн. Скажи, что случилось с тремя моими детьми.

Он просто молча смотрел на нее в течение нескольких секунд, а затем продолжил:

- В этом не был кто-либо виноват. Это был несчастный случай.

- Это они так сказали.

Клэр прочистила горло и почувствовала - как всегда - будто бы что-то заполнило ее, и тут она стояла в центре сцены, переполненная напряженностью и не понимала ничего из этого.

- Эээ, извините, но... что произошло?

Миссис Рэмос не ответила, и Шейн, похоже, теперь тоже не хотел, так как задел за живое. Таким образом, Энрике в конце концов вздохнул и погрузился в рассказ.