Горькая лаванда

Он не сдвинулся с места. Может, вид одичавшего кустарника оскорблял в нем фермера. Хотя, по большому счету, фермером в полном смысле слова Боб не был.

— Я тоже немного знаю о лаванде, Милл, — непринужденно заметил он. — То есть знаю садовое растение, а не применение в коммерческих целях. Но тут и дураку понятно: если эти кусты не разредить, она станет ни на что не пригодна.

— Тебя это не касается.

Он словно не слышал:

— Виолетта заложила эту делянку года два назад, и это еще дает надежду что-то спасти. Вопрос только в том, сколько у нас времени. Если ее не обработать этой весной, на всем можно ставить крест. Но для этого сюда надо пригнать целый взвод.

Не поворачиваясь к нему, Камилла жестом заткнула ему рот. Бобу всегда нравились женщины, которые умеют выразиться без лишней болтовни. Он ухмыльнулся, но тут же заметил, что ее глаза сверкнули подозрительным блеском.

— Эй, потише, Милл! Даже и не думай! Одному здесь не справиться, ни тебе, ни кому-то другому.

Она повернулась к нему, смерила с ног до головы взглядом.

— Тебе показалось, Боб, что я спрашивала твое мнение?

Так дерзко. Так грубо. Так ядовито.

Ему захотелось прильнуть к ее губам, отведать змеиной нежности ее язычка. Может, это встряхнет ее и пробьет броню одиночества и гнева. Он уже почти поддался искушению, но вовремя спохватился.

— Ладно, Милл, а сама-то ты что знаешь о лаванде?

— Мама ее обожала, набивала лавандой маленькие подушечки и клала в шкафы с бельем, а еще добавляла в мыло и в сухие букеты. А Летти… она знает необычные рецепты с приправами из лаванды. Но с тех пор как Дэзи живет в Провансе, она у нас самый большой специалист. Ей известно, как лаванду используют в парфюмерной промышленности. — Помолчав, Камилла со вздохом призналась: — Но я о ней мало что знаю.

— Вот я и говорю, нечего тебе одной браться за это дело. Не сходи с ума.

— Боб, тебе правда больше нечего делать, как торчать здесь и доводить меня? У тебя полно фруктовых деревьев, которые надо обрезать, или как там это называется?

Боб втянул ноздрями воздух и сосчитал про себя до десяти.

— Да, у меня огромные плантации. А еще два сына-подростка, которых я воспитываю один. И отец, который после смерти моей матери стал колючим, как дикобраз. И если в Белых Холмах считают, что я фермер, то это не так. В первую очередь я переводчик. Уже шесть лет я выполняю правительственные задания, и это очень ответственная работа. — Боб не рассчитывал, что все это будет интересно Камилле, но пора уже положить конец ее враждебному отношению. — Так что не старайся достать меня. Моих домашних тебе все равно не переплюнуть. И давай вернемся к нашему разговору.

— У нас нет никакого разговора, — не собиралась сдаваться Камилла, хоть и взяла на тон ниже.

— Есть. И главное, найти решение для этих двадцати гектаров лаванды. Самый простой выход здесь — бульдозер.

— Не нужен мне никакой бульдозер. И никакой помощи не нужно. — Камилла упрямо тряхнула головой.

Боб сказал себе, что хотя его предки были шотландцами, а это значит, что его терпение не безгранично, еще минутку он сумеет держать себя в руках.

— Ладно, если ты не хочешь выкорчевывать эти дикие заросли, то тебе придется найти способ их культивировать. Именно тебе, потому что Летти не разбирается, где у трактора зад, где перед.

— Оставь мою сестру в покое!

— У вашего отца в сарае всегда стояла отличная сельхозтехника. А Фил Грин, которого выгнала твоя сестра, и после его смерти содержал машины в порядке. Если хочешь, я могу посмотреть…

— Не хочу.

— Может, ты и права. Трактором здесь вряд ли что сделаешь. Только вручную. Знаешь, у меня есть работники, которые обрезают яблони. И если хочешь…

— Не хочу! Не нужны мне твои работники. И твоя помощь не нужна. И твои советы. Черт возьми, перестань со мной носиться как с писаной торбой!

Камилла резко развернулась, чтобы убежать, наступила на спадающие джинсы, чуть не упала, закусив губу, как мальчишка, подтянула штаны и умчалась прочь. Боб даже не ухмыльнулся. В состоянии этой несчастной женщины не было ничего смешного.

Камилла, должно быть, считает его невыносимым. Парень, который постоянно стоит у нее на пути. А она не хочет никакой помощи — это очевидно. И не хочет друга — это тоже очевидно. Но по крайней мере она очнулась от своей летаргии. А ее желание защитить сестру было очень трогательным.

Эта женщина, сказал себе Боб, так изранена, что перестала быть самой собой. Она сплошной сгусток горя и ненависти. Конечно, Камилла не его проблема, но она так растревожила его сердце, что он не может просто послать ее к черту. Пока что не может. Ради нее и, возможно, ради себя.

Камилла проснулась от собственного крика. Снова кошмар. Темная улица, Роберт, кровь, обкурившиеся рожи юнцов, ее панический страх…

Один и тот же сон. Один и тот же…