Горькая радость

Чарлз неделю игнорировал Китти, общественное мнение и то обстоятельство, что теперь его жена обитала в безобразных комнатах в дальнем конце его дома. Вызов, который он столь неосмотрительно бросил, она приняла с прямо-таки неприличной готовностью и теперь досаждала ему, как могла. Не говоря уже о том, что ему пришлось дефилировать с синяком под глазом, который он безуспешно пытался выдать за результат столкновения с дверью.

По прошествии недели он решил немного понизить градус и, услышав, как хлопнула парадная дверь, немедленно приступил к делу. В шесть его жена обычно возвращалась из своего дурацкого приюта.

— Мы можем поговорить, Китти? — вежливо спросил он, появившись в дверях маленькой гостиной, примыкавшей к его кабинету.

Он ожидал, что она будет выглядеть уставшей и замотанной, ведь ее малоприятную работу нельзя было назвать синекурой. Его шпионская сеть донесла, что она исследовала каждую детскую голову на наличие вшей и гнид и тщательно вычистила все отверстия в ребячьих телах — занятия, от которых упорно уклонялся немногочисленный штат переполненного сиротского приюта.

Но Китти словно расцвела и выглядела лучше, чем все последнее время: сине-сиреневые глаза светились энергией, изящные губы сложились в довольную усмешку, а кожа сияла здоровым блеском. И эта женщина рожала мертвых младенцев? Быть такого не может!

— Да, конечно, — ответила она.

— Выпить хочешь?

— Спасибо, налей мне холодного пива.

Подав ей стакан и подождав, пока она расположится в кресле, Чарлз сел напротив.

— Это пора прекратить, — начал он.

— Что прекратить? — поинтересовалась Китти, с удовольствием потягивая пиво.

— Все эти разговоры. Ты сообщаешь всем и каждому, что мы поссорились, что тебе все надоело, что ты недовольна, как я отношусь к твоим родным.

— Господи, сколько грехов сразу!

— Прекрати себя так вести.

— Ты мне приказываешь?

— Да. Я твой муж.

— А что будет, если я не прекращу?

— Тогда мне придется предпринять определенные шаги.

— Шаги… Какие же?

— Я могу лишить тебя содержания, не оплачивать твои долги, использовать свое влияние, чтобы тебя не брали на работу, даже волонтерскую. Ты моя жена, Китти, — твердо и властно заявил Чарлз.

Но Китти почему-то сохраняла хладнокровие. Она посмотрела на мужа, как на какое-то противное насекомое.

— Ах, Чарли! — с некой долей раздражения воскликнула она. — Не будь таким дураком! Корунда — мой родной город, а не твой. Только попробуй прижать меня и пожнешь бурю. Я могу уничтожить тебя в один момент. Китти Латимер, сестра этой шлюхи Эдды? Да нас обеих тут обожают. Ничего подобного ты не сделаешь, да ты и сам это знаешь. Ты просто меня шантажируешь, чтобы я испугалась и подлегла под тебя. Хрен тебе!

— Ты выражаешься, как шлюха, — буркнул Чарлз, чтобы что-нибудь сказать.

Из глубин его сознания почему-то не выплывали хлесткие реплики. Как же он ее любит! И почему все так неудачно складывается? Это все ее треклятые сестрицы, чтоб им пропасть… Как признать, что он ревнивец и собственник, если подобные чувства никогда не посещали его до того момента, как Китти вошла в его жизнь? До него наконец дошло, что ее сестры — неотъемлемая часть ее жизни и избавиться от них вряд ли получится.

— Да, язычок у меня всегда был острый, — с удовольствием сообщила Китти. — Когда тебе с детства твердят, что ты необыкновенная красавица, невольно хочется послать всех подальше. Я не собираюсь извиняться, потому что ты оскорбил меня. Моя сестра Эдда — цельный и сильный характер, умная и преданная женщина. Ты ее не любишь, потому что она не переносит мужского собственничества. К сожалению, мне этого качества не хватает. Но одно я знаю твердо — Эдда никогда не продаст себя даже за возможность стать врачом. Это означает, что Росон Шиллер хочет от Эдды того, что исключает любой вид купли-продажи. Это союз равных, Чарли, а у нас такого не получается, несмотря на все наши убогие усилия.

Чарлз долго молчал, глядя на жену, которую он любил, но не мог понять.

— Ты вернешься в нашу спальню? — наконец со вздохом спросил он.

— Нет, не думаю.

Внутри него разверзлась пустота.

— Все кончено?

— Я этого не сказала. Я, как царица Александра, очень люблю свой лиловый будуар. Это мое маленькое королевство в твоем огромном дворце. Если ты надумаешь прийти ко мне, добро пожаловать в мою постель, но только чтобы заняться сексом. Спать с тобой в одной спальне я больше не буду. И не смей вторгаться в мое царство. Оно мое и только мое. Мне двадцать четыре года, и я хочу самостоятельности. Я мечтаю о детях, но у меня должна быть своя жизнь, а это значит, я и дальше буду работать в приюте, во всяком случае, пока.

— Ну, ты и крепкий орешек.

— Все женщины таковы, когда доходит до дела. Это мужчины вынуждают нас быть стервами. Ну как, договорились?

Чарлз кивнул. В нем боролись два чувства — любовь и ненависть, и он не был уверен, какое из них в конце концов победит…

— Значит, если я захочу сексуального общения, я должен об этом попросить, а вместе спать мы больше не будем. А как в таком случае будет выглядеть наша совместная жизнь?