Горькие ягодки

До конца жизни будет стоять перед моими глазами грозная финка, почти касающаяся её нежной шеи. И татуировка криминального толка на руке, привычно сжимающей эту финку. Нож, как сказала Марианна. Она бы ещё назвала эту финку ножиком. Я уверил её потом, конечно, что дяди Жориным ножом не зарежешь и курицу…

И отшвырнул ногой эту финку в кусты, увидев свет приближающихся фар. Ведь дядя Жора хотел всего лишь ограбить. Польстился на смартфон по пьяной лавочке. Только и всего. А то, что упал, так дорога с выбоинами, тут трудно не упасть в темноте, да ещё и будучи под парами дешёвой водяры. А то, что именно моя рука свернула милейшему алканавту шею… Этого никто не видел, даже я сам…

Изнурительные тренировки, напоминающие поначалу круги ада, стрессовая подготовка, бесконечные прыжки, отжимания и много чего ещё. Не будь за моими плечами всего этого… Я всё-таки успел в эту последнюю долю секунды в отчаянном диком прыжке… Одной рукой оттолкнуть от нависшей смерти Марианну, а другой полоснуть по шее ублюдка, преследующего мою девочку…

Марианна, похоже, не поняла сначала, что произошло, она упала от моего толчка и обречённо съёжилась в маленький жалкий комок, закрыв лицо дрожащими руками, измазанными голубой краской… Честно, в тот момент я пожалел о своём милосердии – быстрой смерти для ублюдка. Если бы я мог, я оживил бы его и убивал бы снова и снова, но уже не так быстро… Блин.

Я поднял мою маленькую, этот дрожащий комочек, с этой грязной дороги. Её трясло как в ознобе. Я пытался согреть её, говорил ей что-то… Блин, у неё зубы стучали один о другой, выбивая громкую барабанную дробь. Блин.

Этот звук наводил на меня жуть. Марианна была такая…

Словно нежный цветок, который чуть было не втоптали в грязь. Словно драгоценность, которую чуть было не превратили в невесомую пыль жернова адской мельницы. Блин. Она была моя. Перепачканная, дрожащая, с огромными испуганными глазами…

Блин, с неё слетели очки, когда она упала… Это почему-то потрясло меня особенно… Наверное, эти очки, валяющиеся в пыли, и были последней каплей, что растопила моё каменное сердце. Да, я помню эту песенку, что пела Марианна. Про каменное сердце. Она пела про меня, я это знаю точно. И думала при этом только про меня…

Честно говоря, я бы сделал ей предложение прямо там, в лесу, когда сжимал в объятиях мою дрожащую прелесть, но предлагать любимой девушке руку и сердце над трупяком было как-то не то. И сначала нужно было успокоить её хоть немного.

Потом мы разбирались в ментовке. По поводу несчастного случая, произошедшего на лесной дороге. По поводу неудавшегося ограбления. По поводу некой благодарности за то, что имя Марианны не будет украшать полицейский протокол.

Примчался папаня. Да, я решил подключить и тяжёлую артиллерию в его лице тоже. В таких делах лучше пере-, чем недо-. Потом мне зашивал руку наш знакомый врач, приехавший вслед за папаней. Рана от финки… Это не очень. Куча крови… Ну да, носовое кровотечение, оно такое. Блин. Как бы да. Якобы.

А в перерыве между этой вознёй я и сделал Марианне предложение. На родных ступеньках ментовки. Даже символично как-то… Вышедший узнать в честь чего взлетели сигнальные ракеты папаня даже прослезился от умиления. А моя прелесть спрятала счастливое личико у меня на груди.

А потом спросила шёпотом, не смущает ли меня наличие у неё внебрачного ребёнка. Вот негодница. Я в тот момент, честно сказать, вообще забыл про ребёнка. Да и вообще мне это было всё равно.

Ну, ребёнок и ребёнок, что с того. Я же говорю, ребёнок был где-то там, абстракцией, не имевшей ко мне никакого отношения. Но зато потом… Потом, во время торжественной речи папани насчёт купца и товара, я увидел вдруг…

Нет, сначала я услышал… Я услышал звонкие уверенные шлепки. Ещё подумал, что, похоже, ребёнок уже неплохо ползает. И что рановато это как-то. Но осознать толком, что что-то где-то не сходится, я не успел.

Потому что увидел вдруг свою Анжелку. Такой, какой она была когда-то. Ё моё! Я увидел крохотную копию своей Анжелки! С интересом смотрящую на нас с папаней. В первую долю секунды мне даже показалось, что я слегка сдвинулся… Блин…

И спали шоры с глаз его, и светом истины озарилось всё вокруг… Блин, это называется именно так. И сложился в момент пазл, разбросанный кучей мелких деталек в голове моей. Блин…

Моя доченька сразу признала меня, подползла ко мне на отличной скорости и протянула ко мне ручки…

Надеюсь, Марианна не видела мои слёзы. Мужики не плачут. Думаю, не видела. А Алёнка… Алёнка не выдаст папу. Я же говорю, мы с ней одна команда… Алёнка радостно таскала меня за волосы, с энтузиазмом колотила маленькими ладошками по лицу…

А я наслаждался, прикрыв глаза и прижимая к себе свою маленькую дочку. Пока Марианна не сказала строго: «Нельзя бить папу по лицу, Алёна». Папу!!! И, знаете, Алёнка послушалась! Вот что поразительно! Но с рук я Алёнку уже не спускал. Так и ходил с ней по Марианниной квартире. А Алёнка показывала мне свой дом.