Горькие плоды смерти

– Тебе не спится? – спросила она его.

Он ответил, что да, этой ночью ему не спится, но это не имеет значения, потому что ему все равно через два часа на работу.

– Тогда, может, займемся любовью? – был ее следующий вопрос.

– Нет. Я просто хотел посмотреть на тебя, – последовал его ответ.

Тогда она села в постели, сняла через голову ночнушку и бросила ее на пол, а затем легла на бок, и в эту секунду Маккеррону вспомнилась картина, которую он видел когда-то давно, в каком-то лондонском музее, куда он забрел, чтобы укрыться от неприятного зимнего дождя. На той картине была изображена пышнотелая обнаженная женщина, лежащая на боку, на которой было одно лишь жемчужное ожерелье. Руки ее были закинуты за голову, а в углу стояла… по всей видимости, служанка. «Кажется, чернокожая?» – попытался вспомнить Алистер. Этакий страж уязвимой наготы своей хозяйки.

Обнаженная женщина как будто предлагала себя художнику, как сейчас, закинув одну руку за голову, а вторую положив на бедро, предлагала ему себя Шэрон. Он придвинул к постели единственное кресло и спросил, не холодно ли ей лежать так, ничем не накрытой.

Она сказала, нет, потому что в комнате тепло. Хотя окно и было приоткрыто на ночь, никакого сквозняка не чувствовалось. Шэрон спросила, не хочет ли он лечь к ней в постель.

– Ты ведь не спал этой ночью, не так ли? – прошептала она, а потом добавила, так тихо, что ее друг не услышал бы, если бы не прислушивался: – Что она сделала?

Маккеррон помотал головой и сказал, что ей не о чем беспокоиться. Потому что она – его бодрствование и его сон. Она – земля, по которой он ступает.

Не сходи с ума, Алистер, сказала ему Шэрон. Я просто плоть и кровь.

Не для меня, ответил он ей.

Октябрь, 14-е

Фулхэм, Лондон

Барбара позвонила Рори заранее, через несколько минут после того, как, приехав на работу, обнаружила на телефоне ее сообщение. Впрочем, Стэтем ей не ответила – не иначе как была в ду́ше или выгуливала собаку. Поэтому Хейверс оставила ей сообщение о том, когда Виктории следует ее ждать в Фулхэме, и спокойно отнеслась к тому, что ей не ответили. У нее и без того хватало дел, причем поважнее. А первым в их списке значилось разрешение уйти с работы в рабочие часы.

Сержант задумалась. Благодаря вмешательству инспектора Линли стало возможным повторное вскрытие. У Томаса имелось два ценных знакомства, которыми он воспользовался в типичной для него аристократической манере: судмедэксперт был его однокашником по Итону, а с суперинтендантом из Кембриджа они – вместе с Барбарой – в свое время пересекались, расследуя несколько лет назад смерть одной студентки, чье тело было найдено возле реки. Проанализировав результаты первого вскрытия, первый из этих двух ценных знакомых дал официальное заключение о необходимости повторного рассмотрения обстоятельств смерти Клэр Эббот. А второй в ответ на оказанную когда-то услугу живо отреагировал на телефонный звонок Линли, предоставив в его распоряжение кембриджских полицейских. Ничего, с них не убудет, подумала Барбара. В конце концов, парням из Кембриджа никто не стал пенять на то, что первое вскрытие не отличалось особой тщательностью. Томас, неисправимый дипломат, стремился ни с кем не портить отношений, и Хейверс не стала возражать против его плана. Тем более что она рассчитывала на его дипломатические таланты, с тем чтобы заполучить заветное разрешение и в рабочее время отправиться в Фулхэм.

Изабелла Ардери вряд ли бы это одобрила. Барбара Хейверс была нужна ей там, где она могла ее видеть, могла управлять ею и наброситься на нее с нападками в любой момент, как только та сделает неверный шаг. Не исключено, что она уже купила Барбаре билет без даты до станции Бервик-на-Твиде, пребывая в уверенности, что девушка не сможет долго работать без всяких огрехов.

Так что вряд ли Ардери даст ей «добро» на вылазку в Фулхэм в рабочее время. Вместо этого она велит Линли воспользоваться услугами курьера. Или даст указание сделать это ему самому. Или скажет, что это дело можно поручить какому-нибудь констеблю.

На что Томас, конечно же, возразит, что такое простое дело, как поездка сержанта Хейверс к той женщине в Фулхэм – это именно то, что нужно начальнице, чтобы проверить уровень профессионализма сержанта и реальную глубину изменений в ее характере. Вряд ли Изабелла собирается вечно держать ее на коротком поводке, и единственный способ проверить, можно ли доверять ей, – это дать возможность где-нибудь напортачить.

Он так и скажет – Изабелла, подумала Барбара. Та же потребует, чтобы он называл ее «мэм», «шеф», или «босс», или даже «суперинтендант». На что инспектор захочет напомнить ей те потные мгновения, когда он стонал, или бормотал, или выкрикивал ее имя, лежа вместе с ней на комковатом матраце где-то в Лондоне. Это, конечно, может сработать и против него, но Хейверс решила, что вряд ли. Когда того требовали обстоятельства, Ардери и Линли, как бывшие любовники, прикрывали друг друга независимо от того, готовы они были это признать или нет.