Горькие шанежки<br />(Рассказы)

Собравшись пораньше, ребятишки расселись по партам, притихли в настороженном нетерпении.

Когда вошла учительница, Ваня подивился на нее — молодую и нарядно-красивую. Таких нарядных он видел только на цветных картинках в журналах. Лицо у учительницы светлое, глаза большие, а волосы завиты и вроде высокой шапки надо лбом поднимаются; темная юбка, толстый свитер под синим костюмом, легкий шерстяной платок на Плечах и белые чесанки по ноге, с союзками из желтой кожи.

Она поздоровалась негромко, сказала, что зовут ее Светланой Яновной и что сегодня она будет знакомиться с учениками. Тут же и стала вызывать первачков по списку. Разглядывала каждого, проверяла оценки в журнале, тетрадки просматривала…

Пока учительница занималась первачками, Ваня достал свой альбом с карандашиком и легкими движениями стал рисовать ее. Рисовал быстро, лишь украдкой поглядывая. И особенно выразительные получились на портрете глаза. Они смотрели задумчиво, с едва уловимою добротой, которую Ваня всегда чувствовал в глазах Нины Васильевны. Только Нина Васильевна была старенькая, даже вроде бы строгая, а новая учительница улыбалась, отчего ребятишки повеселели.

Ваня еще рисовал, когда дошел черед на знакомство до его соседа по парте — Митяя Будыкина. Тот встал и нехотя распрямился над сидящей вокруг мелюзгой.

— Ого! — подивилась Светлана Яновна. — Кой тебе годик, жених?

Малышня запорскала смехом, засветилась глазенками, ожидая еще чего веселого от учительницы. А она посмотрела в журнал, перелистала тетрадку Митяя, заметила:

— Вот уж точно про тебя сказано: «Не хочу учиться, хочу жениться». Оценочки!.. Ну-у, удалец, садись. Продолжай в том же духе.

Митяй, устроясь за партой, хмуро помолчал, потом прошептал с обидой:

— Насмешничает, язва такая…

Подняла учительница и Ваню Колесина. Он встал, малый росточком, опустив лицо и держась за крышку парты. Светлана Яновна просматривала оценки по грамматике, по родной речи, по арифметике.

— Оказывается, в школе есть и отличники, — усмехнувшись, подивилась она. — Только чего же ты прячешь лицо, будто девица? Ну-ка, посмотри на меня!

Ваня поднял голову, глянул на учительницу и почему-то тревожно екнуло у него сердце. Светлана Яновна улыбалась, но Ваня видел, что улыбается она только лицом, а большие глаза неподвижны, будто льдинки…

Расстроенный, сел Ваня за парту. Украдкой взглянул на свой рисунок. С листа на него смотрит вроде бы та же учительница, но только так, сверху похожа. Глаза совсем не такие… Он захлопнул альбом и спрятал его в сумку с книжками.

На другой день Ваня ожидал, что Светлана Яновна войдет в класс с улыбкой, легко заговорит и все тревожное развеется. Но она вошла хмурая, как после угара. Заговорила негромко, выталкивая слова по отдельности, как на диктанте. Заскрипели перья. Услышав частое пошмыгивание простуженных ребятишек, учительница крикнула:

— Перестаньте сопеть!

От неожиданности Ваня дернулся, а Митяй посадил в тетрадке кляксу. Ребята подняли головы, но, не увидев виноватого, стали переглядываться. Как же не сопеть, если от мороза носы у всех слабые?

Петька Варнаков мазанул блестящим рукавом над верхней губой и спросил с серьезным недоумением:

— А ета… Чем же держать ее? Она вот бегит и бегит!

Учительница передернулась от Петькиных слов, назвала его бескультурщиной и поставила в угол у печки. Строя всем рожи, Петька там и проторчал до конца урока.

Потом Светлана Яновна обидела ребят Проновых. Сначала подняла Демку, а следом и Тараску, сидевшего в ряду первачков. Оглядывая братьев, покачала красивой головой, усмехнулась:

— Какие… дикообразы! В попы записались или форму двадцать разводить собираетесь?

Проновы и вправду крепко подзаросли, но ходили чистые, одежка у них стирана в срок, залатана матерью или бабкой.

От таких обидных слов Демка рассерженно засопел и объяснил, бубня:

— Нас всегда папка подстригает. Машинкой. А счас он в тайге, на охоте…

— Меня не интересует, где ваш папенька, но завтра с такими лохмами в класс не являйтесь, ясно?

По крестьянской упорности, Проновы учились старательно. Пропускать уроки не хотели, и вот пришлось их матери подстригать сыновей ножницами. А она и машинкой-то стричь не умела…

На другой день, увидев полосатые головы братьев, ребятишки заулыбались, а учительница заметила:

— Можно бы лучше, но уже хорошо, что коротко. — Тут же, оглядев класс, она повысила голос: — А теперь все делают упражнения самостоятельно.

Ваня Колесин уже заметил, что у Светланы Яновны они больше самостоятельно занимаются. Укажет она одному классу задание, другим даст примеры для решения, а сама уходит в комнатку за перегородку или устроится за столом с толстой книжкой, закутается в теплую шаль и сидит, будто никого больше нет, и ждет. А уж потом, проверяя задание, сжимает губы, приговаривая негромко: «Неучи толстолобые!» и черкает в тетрадях красным карандашом, выводя жирные колы и двойки.

А то вдруг на третьем уроке взялась проверять чистоту в ушах. Холодными пальцами оттягивала уши, брезгливо заглядывала в них и приказывала:

— Мыть!