Горький дым

В комнате воцарилась тишина, и Максим почувствовал, как все взгляды скрестились на нем: и в самом деле, на радиостанции знали, что утром полковник занимается почтой или решает самые важные дела, и если вызывает кого-нибудь, то не ради того, чтобы дать обычное указание...

Рутковский поднялся медленно, поправил — галстук, намеренно небрежно пожал плечами. Даже спросил у Кати дерзко:

— Не сказал, для чего?

Глаза Кубиевич еще больше округлились от страха, она замахала руками, и Максим вышел из комнаты, зная, что все разговоры будут вестись лишь вокруг этого необычного вызова.

Полковник достал из сейфа небольшой плоский портфель, открыл его и положил на стол. Подозвал Максима, открыл портфель.

— Здесь шестьдесят две тысячи триста долларов, — сообщил небрежно, будто речь шла об очередной зарплате Рутковского. — Но расписку возьмете с этого мошенника за семьдесят пять. — Лодзен остро взглянул на Рутковского — тот сразу сообразил, что к чему, но ничем не проявил ни своего удивления, ни смущения.

— Слушаюсь, господин полковник, — только и ответил.

Самое важное осталось позади, и Лодзен сразу повеселел.

— Где назначена встреча? — спросил.

— Там же, в «Регина-Палас».

— В котором часу?

— В двенадцать.

— Поедете один?

— Думаю, так будет лучше.

— Ну о’кэй, — быстро согласился полковник, и Рутковский еще раз убедился, что Лодзен, конечно, не выпустит отель из своего поля зрения.

Максим взял портфель. Полковник дружелюбно похлопал его по плечу, предупреждая:

— Я жду вас не позднее часа.

— Конечно, зачем мне задерживаться?

Рутковский пошел, помахивая портфелем. Надеялся, что агенты из службы охраны станции еще не взяли его под свой надзор, в противном случае должен был любой ценой оторваться от них — как раз сейчас, когда до встречи с Лакутой осталось три часа и есть время раскрутить все так, как договорился с Олегом.

Красный «фиат» стоял с самого края стоянки: Рутковский приехал сегодня немного раньше, чтобы занять как раз это выгодное место. Максим рванул машину, не жалея мотора, — смотрел, не двинулся ли кто-нибудь вдогонку. В это время движение здесь уменьшалось — где-то из-за угла выскочил «фольксваген», но шел медленно и скоро остановился. Максим сразу повернул направо. Был у него точно разработанный маршрут: на всякий случай выучил его и обкатал — крутые, неожиданные повороты, погоню, по крайней мере, заметил бы сразу.

Кажется, никто его не преследовал...

Еще один поворот налево, потом направо в переулок, снова направо — сзади никого, и можно вздохнуть облегченно.

Рутковский остановился около таксофона, набрал номер и услышал голос Стефы.

— Доброе утро, дорогая, — сказал, — как ты там?

— Что-то случилось? — спросила встревоженно.

— Нет, все идет как надо, только вот что: позвони Лакуте — встреча переносится в гостиницу «Зеленый попугай».

— Зачем?

— Все в порядке, милая, но береженого и бог бережет.

— Возможно, ты прав.

— Не возможно, а точно. Пятьдесят седьмой номер.

— Время то же?

— В двенадцать.

— Договорились.

Рутковский вздохнул с облегчением: теперь списки не пройдут мимо его рук. Вспомнил, как смотрел на него Лодзен, когда приказал взять с Лакуты расписку на семьдесят пять тысяч. Да, господин полковник собирается положить в карман двенадцать тысяч семьсот долларов. Потому и делает все исподтишка, потому и поручил ему, Максиму, получить списки: уверен в его преданности, да и, в конце концов, кто поверит какому-то жалкому эмигранту, если он осмелится выступить против полковника разведки? Теперь сам бог велел и ему взять с пана Лакуты свои пять процентов комиссионных. Приблизительно три тысячи долларов — они на дороге не валяются, и никто здесь ни за что бы не отказался от таких денег.

Рутковский поехал в «Зеленый попугай». Пятьдесят седьмой номер ему посоветовал взять Олег. Комната как раз на углу, выход окнами на две улицы, с балкона просматриваются все подходы к гостинице. Да и стоит не так уж и дорого, раз в пять дешевле, чем в «Регина-Палас».

Максим придвинул стул к окну, занял удобное положение за шторой и закурил.

Теперь самым главным его оружием было терпение, теперь все шло своим ходом и он будто остался сбоку, точнее, был деталью отрегулированного и заведенного механизма.

Первая приехала Луцкая, и Рутковский отдал должное пунктуальности панны Стефании. Правда, он в этом мог убедиться и раньше, о деловой сноровке слышал также, но не думал, что сама Луцкая будет контролировать их сегодняшнюю встречу с Лакутой.

Стефа поставила машину не на стоянке напротив гостиницы, а на боковой улице, и Рутковский еще раз оценил дальновидность Олега: одно из окон номера выходило как раз туда, и он мог следить за действиями Луцкой. Собственно, пока она не проявляла активности; не выходила из «фольксвагена», сидела и курила, ибо из окна машины шел дым.