Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

заблуждения Горького, <…> неуклонно и всегда считал его пролетарским писателем. Ленин считал, что Горький во всех этих случаях, даже в худших из них, не оказывается за пределами пролетарской культуры, что критика по отношению к нему являлась самокритикой, в результате которой выправлялась общая линия. Эта глубокая уверенность Ленина, что Горький может делать ошибки, оступиться, но не уйти, питалась каждый раз историческим анализом положения, — и каждый раз Ленин оказывался прав. Горький, сделав ложный шаг, прислушивался к тому, что говорит партия, проверял себя и исправлял свои ошибки [ «Горький-художник». ЛУНАЧАРСКИЙ (I). С.124].

Несмотря на все свои «заблуждения»: жесткую критику политики большевиков в годы Революции и гражданской войны, шатания и колебания в 1920-х годах, Горький всегда был связан с большевиками «кровью сердца». При этом следует помнить, что как рядовые большевики, так и вожди партии отнюдь не были послушными «соглашателями» в отношении «ленинского курса». Вот, например, что писал Леонид Красин жене в ноябре 1917 года:

Все видные б<ольшеви>ки (Каменев, Зиновьев, Рыков (Алексей-заика) etc.) уже откололись от Ленина и Троцкого, но эти двое продолжают куролесить, и я очень боюсь, не избежать нам полосы всеобщего и полного паралича всей жизни Питера, анархии и погромов. Соглашения никакого не получается, и виноваты в этом все: каждый упрямо, как осёл, стоит на своей позиции, как б<ольшеви>ки, так и тупицы с<оциалисты>-р<еволюционе>ры и талмудисты меньшевики. Вся эта революционная интеллигенция, кажется, безнадёжно сгнила в своих эмигрантских спорах и безнадёжна в своём сектантстве [КРАСИН. С. 13].

<…>

…в судьбах и жизненных поворотах Красина и Горького было немало общего: оба они, повинуясь импульсу, пошли вместе с большевиками накануне и во время революции 1905–1907 гг. (в квартире Горького находилась организованная Красиным оружейная мастерская); оба они во время революции и непосредственно после нее энергично занимались финансовыми вливаниями в большевистскую деятельность, в частности усиленно выдаивая С. Т. Морозова; оба порвали с большевиками после революции, а в 1917 г. заняли резко антиэкстремистскую позицию; оба, наконец, возвратились к большевикам после Октября (Горький позже, в конце лета — начале осени 1918 г., Красин на полгода с лишним раньше) [КРАСИН. С. 4].