Горький квест. Том 2

— Я… Я не помню точно, что там произошло, — пробормотал Цветик. — Вы дали слишком мало времени, я читал быстро, чтобы успеть. Наверное, не заметил. Или забыл. Но вы сами виноваты, дали всего один день. Если бы два-три дня, то я бы не торопился и читал более внимательно.

— Вы не поняли, Алексей, — со всей возможной мягкостью проговорила Галина Александровна. — Вы не на экзамене, и отвечаете вы не преподавателям, которые должны проверить уровень ваших знаний. Вы отвечаете ученику на уроке. Вы — учитель и должны априори знать ответы на все вопросы в рамках вашего предмета. Ответ «я не помню» недопустим. Ищите другие варианты.

— У меня нет вариантов, — буркнул веб-дизайнер. — Я не помню. Считайте, что я сдался.

— Вот так и сдались, даже без попытки боя?

— А чего тут пытаться… Ясно же, что уровень я не прошел.

— И что теперь?

— Надо перезагрузиться и снова войти в игру.

— Хорошо. — Галина Александровна демонстрировала чудеса сговорчивости. — Даю вам такую возможность. Ирина, будьте любезны, переформулируйте вопрос.

Актриса заглянула в лежащий поверх книги листок.

— Алексей Валерьевич, я не поняла, за что Петр Артамонов убил подростка. В книге написано, что за детский грех, но я не знаю, что это такое.

Бедные Артем и Сергей! Они буквально корчились от хохота, напрягаясь изо всех сил, чтобы не издать ни звука. Теперь к ним присоединился и Тимур, которому тоже стало весело. Девушки реагировали по-разному, и сразу можно было определить, кто из них внимательно читал роман, а кто не читал вовсе. Наталья, Евдокия и Марина сидели, опустив глаза, Елена и Оксана недоуменно переглядывались.

Услышав о «детском грехе», Цветик вздохнул с облегчением, ему показалось, вероятно, что найти приемлемый ответ нетрудно. Вон с «птичьим грехом» как ловко разобрались! И он сумеет не хуже.

— Детский грех — это шалость, которую можно простить ребенку. Ребенок же маленький, он еще не понимает, что такое хорошо и что такое плохо. Ребенок может, например, взять чужую вещь, у взрослых это называется кражей, а ребенка мы же не посадим в тюрьму за это, мы его накажем и объясним, что брать чужое нельзя.

— Но в книге ничего не написано про то, что мальчик взял что-то чужое, — упорствовала настырная ученица Ирочка. — Там такого нет.

— Я просто привожу пример того, что называется «детским грехом», — продолжал разглагольствовать Цветик. — Маленькие дети часто говорят неправду, нарушают запреты и вообще делают много такого, что для взрослого человека непростительно или считается грехом. Но детям мы все это прощаем. Вот за такой проступок Артамонов и убил мальчика.

Ему казалось, что он отлично выкрутился, во всяком случае, вид у Цветика был весьма самодовольный.

— Неужели за это можно убить? — На выразительном лице нашей актрисы смешались недоверие и ужас.

— В те времена — да, такое случалось.

— Но я все равно не поняла, Алексей Валерьевич, какой проступок можно было совершить в сарае? Ведь Артамонов застал мальчика в сарае, и написано, что мальчик занимался там детским грехом. Вот я и думаю, чем таким он мог заниматься? Может, лобзиком выпиливал?

— Или крестиком вышивал, — вставила Марина ехидным голоском.

— Тишина! — прикрикнула профессор.

Лицо Алексея медленно багровело: до него начало доходить, о чем шла речь в романе Горького. И что делать с таким вопросом, еще более, пожалуй, скользким, чем вопрос о сексе между свекром и снохой, юноша сообразить не мог.

— Я сдаюсь, — выдавил он, наконец. — Ничего не могу придумать.

— Прекрасно. Вы можете сесть. Следующий учитель — Марина. Прошу.

Второй вопрос занял намного меньше времени, ибо не пришлось заново объяснять условия задачи и советские правила игры и рассказывать про комсомольское собрание и карьерные перспективы. Кроме того, все участники в основном поняли, ответы какого рода не принимаются, и решение, предложенное Евдокией, показалось всем, в том числе и мне самому, наиболее приемлемым.

— Ничего нельзя пускать на самотек, — заявила девушка, когда настала ее очередь играть роль учителя. — Прежде чем приступать к изучению какого-то произведения, учитель должен внимательнейшим образом его проработать, и если в нем есть такие места, которые могут вызвать неудобные вопросы, нужно заранее получить инструкцию о том, что в таких случаях делать, как отвечать на вопрос.

— Как вы думаете, кто мог бы дать учителю литературы подобную инструкцию?

— Не знаю… Наверное, директор школы. А кто еще?