Горький мед

— Ну и что было потом? — спросила она, так и подавшись вперед.

— Потом? Мы подружились. Пол отлично разбирается в людях, и мы с ним много говорили. Но он без ума от Селины — это видно невооруженным глазом.

— Она, конечно, очень хороша собой, — согласилась Мэйбл. — Но это не значит, что Пол Уорд никогда не посматривает налево. Все мужчины одинаковы. Неужели он даже не пытался… поухаживать за тобой?

— Разумеется, нет! — возмутилась Глэдис. Вопрос Мэйбл был оскорбительным не только для нее, но и для Пола, который — она знала это твердо — никогда бы не позволил себе никаких вольностей. Да и сама она — какими бы ни были ее отношения с Дугом — была далека от того, чтобы допустить что-либо подобное.

— А он тебе звонил?

— Н-нет, не совсем… — Глэдис смешалась, и Мэйбл мгновенно это заметила. Ее подруга словно бы скрывала какой-то секрет, связывавший ее с Полом Уордом.

— Что значит — «не совсем»? — спросила она строго. — Он либо звонил, либо не звонил — третьего не дано. Или ты хочешь сказать, что, когда он позвонил, у тебя было «занято»?

Мэйбл задавала вопросы с мастерством профессионального юриста, которое явно не совсем растеряла в быту. Впрочем, Глэдис не сомневалась, в своем стремлении докопаться до правды Мэйбл руководствуется только ее интересами.

— Да, он звонил мне один раз. Из Гибралтара. Пол отправился в Европу на своей яхте, и…

— На своей яхте? О боже, должно быть, она у него размером с лайнер «Куин Элизабет-2»! — Глаза Мэйбл так широко раскрылись, что Глэдис рассмеялась.

— Она действительно очень большая. Сэму на ней ужасно понравилось.

— А тебе? Тебе понравилось?

— Да, — твердо ответила Глэдис. — И мне очень понравился Пол. Он — удивительный человек, и я надеюсь, что тоже произвела на него благоприятное впечатление. Что до остального, то… Он женат, да и я замужем, хотя мою семейную жизнь счастливой не назовешь. Но, честное слово, к Полу это не имеет никакого отношения.

— Я все понимаю, но не приходило ли тебе в голову, что Пол мог бы, гм-м… помочь тебе забыть о твоих неприятностях? Неужели он не просил тебя о встрече?

— Разумеется, нет, ведь Пол все еще в Европе. Он говорил мне, что пробудет там до начала сентября, а может быть, и еще дольше.

— Он там с Сединой? — Мэйбл была в восторге от того, что Глэдис так близко знакома со знаменитым Полом Уордом.

— Нет, Седина должна вернуться на днях.

— И он не просил тебя… навестить его в Париже или в Ницце?

— Перестань, Мэйбл! — возмутилась Глэдис. — В нашей дружбе нет ничего такого, уверяю тебя! Пол говорил мне, что будет рад снова видеть меня и Сэма у себя в гостях, но это же чисто дружеское приглашение. Кроме того… — Она на мгновение запнулась, но тут же продолжила еще более решительно:

— Кроме того, я не собираюсь заводить себе любовника. Если бы я захотела окончательно разрушить свою семью, я бы просто позвонила Раулю, попросила бы подыскать мне задание потруднее и укатила куда-нибудь в Африку или в Восточную Европу. Этого больше чем достаточно и для Дуга, и для того, чтобы окончательно испортить себе жизнь.

— Я уверена, небольшое романтическое приключение могло бы тебе помочь! — сказала Мэйбл задумчиво, хотя на самом деле так не считала. Глэдис не принадлежала к тому типу женщин, которым доставляли удовольствие сомнительные авантюры — для этого она была слишком прямой, слишком честной и… слишком порядочной. И за это Мэйбл ее любила, как любишь полную свою противоположность, но сейчас ей хотелось во что бы то ни стало помочь Глэдис, а ничего иного ей просто не приходило в голову.

— Может быть, — добавила она с надеждой, — Пол еще позвонит тебе.

Но Глэдис только пожала плечами.

— Не думаю, — сказала она тихо. — Это… просто не имеет смысла. Да, мы очень быстро подружились, и нам было хорошо вместе, но никакой перспективы у подобного знакомства нет. Мы слишком… разные, и у каждого из нас своя жизнь, свои запутанные проблемы. Кроме того, мне по-настоящему нравится Седина. Я, знаешь ли, снимала ее для обложки романа. Было бы недурно поработать на нее еще.

— А Дуг тебе позволит? — спросила Мэйбл. — Ведь, что ни говори, это тоже фотография…

Глэдис вздохнула. Она все время забывала, что отныне ее свобода жестко ограничена.

— Не знаю. Я его пока не спрашивала, но с него станется. Впрочем, портретные съемки вряд ли займут больше двух-трех часов, так что я могу вообще ничего ему не говорить. К тому же я делаю это просто по дружбе.

— Как жаль, — печально сказала Мэйбл, — что тебе, лучшей фотожурналистке страны, приходится отказываться от карьеры из-за этого… ну просто слов не нахожу.

— Очевидно, это и было главным условием «сделки», которую мы заключили, когда поженились. Хотя тогда Дуг не был так категоричен. Я просто сказала, что перестану ездить по всему миру и подставлять голову под пули, и его это вполне устроило. Во всяком случае, я не думала, что сжигаю за собой все мосты.