Горький обман

Но слезы текут по моему лицу. Я не могу их остановить.

Я не в порядке.

Как будто каждый раз, когда я думаю, что есть что-то, чему стоит радоваться, чему стоит улыбаться, Вселенная решает, что пришло время проверить меня еще раз. Я не хочу проходить испытания. Я не хочу больше участвовать в этих битвах.

Поднявшись через несколько минут, я наконец-то дохожу до гаража и сажусь в машину. Бросив сумку на пассажирское сиденье, я завожу машину и выезжаю. Не зная места назначения, не зная, что меня может ждать, и не зная, будет ли кто-нибудь меня преследовать.

Мне все равно.

Мне нужен Ремо.

Мне нужно, чтобы он просто обнял меня и сказал, что все будет хорошо. Что он останется.

Он не оставит меня.

Как только я подъезжаю к его дому, я паркую машину и выхожу из нее, поднимаясь на лифте из гаража прямо на его этаж. Когда двери лифта закрываются и я вижу свое лицо, на глаза наворачиваются еще большие слезы. Я не похожа на Аврору.

Я не похожа на… себя.

Я выгляжу разбитой.

Я выгляжу уставшей.

Я выгляжу так, будто не хочу жить.

Нет. Я хочу жить.

Как я смогу испытать любовь? Счастье? Мои друзья будут скучать по мне, а я…

У меня вырывается сдавленный всхлип, но я зажимаю рот рукой и останавливаю его.

Нет.

Будь сильной, Аврора.

Ты уже боролась, пережила столько всего.

С тобой все будет хорошо. Все будет хорошо.

Двери лифта открываются, и я вижу, как Амина откусывает от своего сэндвича с багетом. Она поднимает взгляд, и ее глаза расширяются. Она роняет бутерброд на стол перед собой.

Я слабо улыбаюсь ей и качаю головой. Она останавливается, спеша ко мне.

— Миссис Кэйн, с вами все в порядке? — Ее обеспокоенные глаза не отрываются от меня, пока я, прихрамывая, иду к кабинету Ремо.

Я ничего не отвечаю, и у меня нет сил даже на то, чтобы чувствовать себя плохо. Комок в горле и боль в груди мешают мне что-либо сделать.

— Он там. Сейчас время обеда, так что он будет только есть. Я уберу его расписание на день, — говорит она, и я не останавливаю ее.

Нажав на ручку, я медленно вхожу внутрь, держа в руках туфли на каблуках и сумочку.

Ремо ест какой-то стейк. Он откусывает кусочек, его глаза скользят по мне, а потом он просто… останавливается.

Наступает мгновение тишины, мы оба застываем на месте.

Я слышу, как мое сердце медленно бьется внутри меня, пытаясь остаться в живых, но не чувствовать, потому что если бы я чувствовала, то не стояла бы сейчас здесь. Если оно хоть на секунду попытается что-то почувствовать, я не выживу.

— Привет, красавчик.

Мой голос слабый, тихий и совершенно надломленный.

Я пытаюсь улыбнуться ему, но ничего не получается. Улыбка сразу же исчезает с моего лица.

— Я…

Я пытаюсь объяснить ему, почему я пришла сюда, а не обратилась в полицию или больницу.

Я не знаю, о чем я думала и думала ли вообще.

Я слышу, как падают вещи, шуршат бумаги, а потом он оказывается передо мной.

Ремо смотрит на меня сверху вниз, выражение его лица сломлено, брови сведены вместе. Его лицо напряжено, челюсть щелкает, когда он окидывает взглядом мою окровавленную фигуру.

Обе его трясущиеся руки обхватывают мои щеки. Он заставляет меня смотреть на него, изучая мое лицо, тело, кровь. Сумка и каблуки выпадают у меня из рук, губы дрожат, глаза наполняются слезами.

Прекрати. Перестань плакать.

Ремо, похоже, с трудом подбирает слова. Он то открывает, то закрывает рот, сглатывая, прежде чем попытаться еще раз.

— Кто… — Его голос срывается. — Кто, черт возьми, сделал это с тобой, малыш?

И плотина прорывается.

Я даю волю слезам, и из меня вырывается рыдание. Но боль в груди обрывает его.

— Прости, — задыхаюсь я, чувство вины гложет меня. Ему больно, и он беспокоится обо мне. Я — причина его состояния сейчас, а он даже не знает об этом.

Он возненавидит меня, когда узнает, что я могла бы предупредить его.

— Ремо, мне так жаль, — снова говорю я ему, но он лишь качает головой и прижимает мой затылок к своей груди. Сердце замирает в груди, и я чувствую, что нахожусь в мире и в то же время в состоянии войны с самим собой.

— Я знаю, кто сбил твою машину, Ремо. Это моя вина, что я не сказала тебе, но я обещаю… — Еще один задохнувшийся вздох вырывается из меня, и все, что делает Ремо, — это обнимает меня.

Он держит меня на месте.

— Шшш, перестань говорить, Аврора.

Закрыв глаза, я впитываю его тепло, его комфорт. Его мускусный мужской одеколон дарит ощущение дома и безопасности. Не в силах сдержаться, я наклоняюсь ближе к его груди.

Мои руки обхватывают его талию, и я обнимаю его в ответ.

Его сердцебиение взывает к моему, приказывая замедлиться и обрести покой, который он предлагает.

Когда я успокаиваюсь, Ремо откидывается назад и смотрит мне в глаза, вытирая слезы подушечками пальцев. В его глазах столько ярости, что большинство людей были бы вынуждены отвернуться, не в силах выдержать зрительный контакт с ним.