Горький пепел

– Кажется, я накупалась на год вперед, – пробормотала Алина смущенно. Волосы, которые она пыталась причесать, вились мелкими кудрями, чистая сорочка мягко облегала тело, заканчиваясь у середины бедер, а принцесса все двигала гребнем, рассеянно глядя в огонь. – Неужели завтра мы уже будем на месте. Как думаете, что нас ждет там?

– У меня нет никаких версий, – отозвался Тротт сипло, отводя взгляд от замечательных, разрозовевшихся, блестящих от чистоты округлых коленок. Кашлянул. – Но, думаю, зачем бы вы ни были нужны Источнику, это куда лучше жертвоприношения.

Она передернула плечами.

– Мне он во сне показался добрым. – Принцесса поглядела в сторону водопада. – А вы пойдете?

– Чуть позже. – Он забросил часть мяса в котелок, а теперь нанизывал подготовленные тонкие полоски мяса на заостренные палочки. – У вас хорошо получилось. – Макс кивнул на костер.

– Да, – она вздохнула. В лесу закричала какая-то птица, и Богуславская вздрогнула, зябко повела крыльями. – Вы многому научили меня, профессор. Жаль, что я не умела этого, когда попала сюда. Я ведь выжила чудом.

– Зато теперь вы способны справиться и без меня, Алина.

Она действительно могла, и Макс хотя бы из-за этого был спокоен.

– Да что вы, – она смущенно засмеялась, глядя на него сияющими глазами, и очевидно довольная из-за похвалы. – Дело же не в умении разжигать костер. Я сейчас без вас так же беспомощна, как и тогда… кажется, я попала сюда давным-давно, да? А прошло ведь около двух месяцев… Вы не подсчитывали, какое сегодня число на Туре? Я давно сбилась со счету.

– Если время так и идет идентично туринскому, то седьмое апреля.

– Надо же, – пробормотала она, – еще так долго… а я будто уже на несколько лет повзрослела.

Шумел водопад, периодически верещали ящеры в лесу. Разговор тек мирно, фиолетовый суп выглядел немного зловеще, а запекающееся мясо пахло просто одуряюще.

– Долго до чего? – поинтересовался Тротт.

– До моего дня рождения, – Алина отложила гребень, запустила обе руки в волосы и ожесточенно потерла их пальцами, отчего кудри встали дыбом. – А у вас ведь уже был день рождения, профессор? Двадцать восьмого января, да? И вам исполнилось… семьдесят девять лет?

Она наморщила лоб и посмотрела на него с изумлением, видимо, осознавая цифру.

– Точно, – проговорил Макс, продолжая нанизывать мясо. – У вас отличная память. И в этот замечательный день я бежал по берегу залива вам на помощь, принцесса.

– Ну вы хотя бы с пользой его провели, – голосом рассудительной учительницы заметила Богуславская, ничуть не смутившись. – А у меня будет второго мая.

Теперь пришла его очередь задуматься.

– Вы родились на тридцать шестой неделе? – спросил он и тут же мысленно чертыхнулся от собственного идиотизма.

– А откуда вы знаете? – ожидаемо вскинулась спутница. Взгляд ее стал внимательным, резким – никакой расслабленности.

– Мы с вашим отцом были очень близкими друзьями, – сухо ответил Тротт. – Вы еще не проголодались? Можно взять сухари.

Уловка не сработала. Она и не могла сработать, конечно.

– Вы говорили, что не знаете, как мама и… полковник Севастьянов познакомились, – сказала принцесса с упреком. – Но если вам известно, когда я зачата, значит, известны и обстоятельства? Лорд Макс!

Последнее прозвучало с такой требовательной силой, что он поморщился, понимая, что отмолчаться не выйдет. Богуславская смотрела на него, хмурясь и нервно дергая крыльями.

– Я сказал неправду, – буркнул он, втыкая последний колышек с мясом наискосок над углями.

– Лорд Макс! – повторила она растерянно и тихо.

– Алина, – проговорил он тяжело, – поверьте, иногда прошлое должно оставаться в прошлом. Тогда со временем оно перестает иметь значение. Эта история случилась давно.

– Но это ведь моя история, – упрямо сказала принцесса, приподнимаясь на коленях и умоляюще глядя на него. – Пожалуйста, профессор… расскажите. Я ведь все равно все узнаю. Если вернусь. Теперь, когда я знаю имя… полковника Севастьянова, спрошу у Игоря Ивановича Стрелковского. У него точно есть информация.

Макс некоторое время смотрел в огонь. Что может рассказать Стрелковский и что она поймет – только богам известно. И каково ей – думать, что мать осознанно изменяла человеку, которого Богуславская всю жизнь считала отцом?

– Это случилось в последнюю неделю августа, – сказал он неохотно. – На балу в честь лауреатов королевской премии. Там они и встретились. Вы должны знать, что это была… ненамеренная связь.

Алина понимающе кивнула.

– Вы не удивлены, – отметил Тротт.

– Я что-то такое и предполагала, – произнесла она застенчиво. – Мама никогда бы… да, я предполагала. Но полковник ведь не должен был ничего помнить. Как он узнал?

– Еще одна семейная тайна? – осведомился Макс, приподняв брови.

– Ага, – вздохнула она, не собираясь, очевидно, ничего разъяснять. – Так как он узнал?

– Обнаружил наутро провал в памяти, – объяснил Тротт. – И попросил меня помочь вспомнить.

Богуславская внимательно взглянула на него.

– Вы могли, да. Вы хороший менталист.