Горький-политик

В годы, предшествующие революции 1905 года, Богданов наряду с Лениным был наиболее значительным представителем большевистской фракции РСДРП. Впервые два лидера встретились в Швейцарии в 1903 г., где оба спасались от преследований царской полиции. Философские и экономические публикации Богданова, активное участие наряду с Луначарским в полемике со Струве, Бердяевым, Туган-Барановским, Франком, отклонившимися от марксизма в сторону идеализма, просветительская деятельность в рабочих кругах способствовали его возвышению на политической арене. Оказавшись за границей, он примкнул к Ленину в борьбе против меньшевизма, плодом их совместных усилий стало рождение 4 января 1905 года первой большевистской газеты «Вперед», затем переименованной в «Пролетарий». В конце года Богданов вернулся в Россию с целью обеспечить финансирование большевистских печатных изданий и заручиться поддержкой рабочих. На III Съезде партии, который проходил в Лондоне с 25 апреля по 10 мая 1905 года, Богданов был избран членом ЦК партии и назначен главой литературного сектора в России (под «литературой» в данном случае подразумевается «публицистика»). Еще в 1904 году царская полиция объявила Богданова и Ленина двумя «наиболее опасными» российскими революционерами. Вместе они – один в России, другой в Швейцарии – руководили молодой большевистской фракцией во время революции 1905 года. Богданов был назначен представителем первого Совета Рабочих Депутатов в Санкт-Петербурге и вместе с Красиным организовал первые военно-технические группы партии. В период с 1903 по 1906 гг. Богданов опубликовал три издания сборника статей «Эмпириомонизм» – произведения, в котором, исходя из теорий эмпириокритицистов Маха и Авенариуса, а также лингвиста Людвига Нуаре, попытался синтезировать метод и философию естественных наук в эпоху после Маркса и Энгельса и собственно философию марксизма. В «Эмпириомонизме» Богданов на основе идеи противопоставления буржуазной и пролетарской культуры намеревался выработать монистический тип знания, который бы вобрал в себя весь организационный опыт человечества, систематизировав его в соответствии с научными критериями.

Монизм занимал центральное место в философской и научной мысли того времени и отражал тенденции, связанные с коренными изменениями в европейском обществе на рубеже XIX и XX вв. и с кризисом естественных наук. Главным тезисом Маха, от которого отталкивается в своем философском рассуждении Богданов, была необходимость «объединить экономическое знание с опытом биологии и физики»[119]. В основе теории познания Маха лежит отказ от узкоспециального подхода и стремление разложить материальный мир на простые элементы, которые в то же время являлись бы элементами духовного мира. Для Маха задачей науки было изучение связи и взаимозависимости между этими общими для всех областей элементами, это помогло бы построить единую монистическую систему и избавиться наконец от «злосчастного, вечно сбивающего с толку дуализма». Эта точка зрения позволяла многим интеллектуалам того времени выгодным образом оправдать тесную связь натуралистического монизма с антиметафизической (антиинтеллектуалисткой) концепцией истины.

Богданов одним из первых сделал попытку обнаружить универсальный закон развития природы, общества и мышления на основе организационного принципа. Это стремление, возникшее в ходе многолетней работы, характеризует весь процесс его теоретического размышления, направленного на построение системы, которая включила бы в себя весь опыт человечества и преодолела бы тесные рамки узкоспециального подхода к отдельным наукам. Результатом этих попыток стали три тома под названием «Тектология. Всеобщая организационная наука»[120], опубликованные с 1913 по 1919 гг., – произведение, которое и по сей день считается предвосхищением современной кибернетики.

Ленин с его чрезмерным догматизмом не одобрял увлечения Богданова подобными тенденциями, однако оба товарища единодушно решили оставить в стороне философские прения, тем более что первый из них был недостаточно подготовлен в этой области. Как подчеркивает сам Ленин, после долгих споров с Богдановым он убедился в ошибочности его философских взглядов и «в правильности взглядов Плеханова»[121].