Горький шоколад

  Мимо них, взревев мотором байка, промчался Фирс. Опустив ручник, Алан надавил на газ, и они покатились к выезду со стоянки.

  - Ты это кому рассказываешь? Я тебя насквозь вижу, и ты злишься.

  Грудь Евы уперлась в его плечо, теплые губы коснулись уха, и его мысли уже желали перетечь в другое русло. Только сначала все-таки хотелось кое-что прояснить.

  - Надеюсь, в словах Фирса нет правды?

  От удивления Ева выпрямилась, насколько позволяла поза и салон автомобиля:

  - Ты серьезно?

  Остановившись на первом светофоре, Алан посмотрел на Еву. Она раскусила его без лишних слов.

  - Ты, правда, меня ревнуешь? - спросила она со счастливой улыбкой на губах, и ее вопрос не требовал ответа.

  "Черт!"

  Алану вдруг стало не по себе. Вроде бы он не собирался признаваться ей в этой своей маленькой слабости, которую и сам недавно обнаружил. Но это признание оказалось щедро вознаграждено, когда Ева обхватила ладонями его лицо и страстно поцеловала. Ее мягкие напористые губы словно говорили "спасибо", когда его властные отвечали "не стоит". Запустив пальцы в копну рыжих волос и сжав затылок, Алан поцеловал Еву так, словно попытался оставить на ее губах долгий след. И хоть чувство ревности поутихло, но в душе все так и оставалось неприятно тревожно, и он не мог понять, отчего именно...

  Поцелуй пришлось прервать, когда позади них начали гудеть клаксоны.

  - У меня для тебя кое-что есть. В честь твоей маленькой победы, - произнес Алан спустя минуту. - Открой бардачок.

  - Ох, как ты подготовился, - произнесла заинтригованная Ева, уже открывая крышку бардачка. - Вау!

  Внутри лежала бархатная коробочка - квадратная, красного цвета. И когда Ева ее открыла, взору предстал браслет из черного жемчуга в три ряда со вставками белого золота.

  - Какая красота! - восторженно пропела она. - Обожаю черный жемчуг.

  - Я знаю.

  - Спасибо тебе, оно очень красивое.

  На радостях она кинулась ему на шею, начиная целовать лицо, и каждый поцелуй озвучивать словами благодарности. Браслет оказался ей впору и идеально лег на запястье. Примерка украшения, конечно же, не обошлась без подробного рассказа, как сегодня прошел ее день и вечер. Она восторженно обо всем говорила, часто смеялась, а в глазах стоял блеск. Она выглядела такой счастливой, какой он никогда еще ее не видел. И Алану было чертовски приятно знать, что в этом счастье есть значительная доля его участия.

  Казалось, что все так и должно быть. Он, Ева, и впереди долгий приятный вечер... Пока Ева не спросила:

  - Как прошел ужин, расскажи?

  Алан пожал плечами.

  - Как обычно, - коротко ответил он, не желая об этом говорить.

  - Что значит "как обычно"?

  В голосе Евы послышались нотки удивления, будто бы она ожидала другой ответ. Она словно насторожилась.

  - Ты действительно хочешь об этом сейчас поговорить? Не думаю, что идея удачная.

  Ева хохотнула, только смех показался ему слегка нервным.

  - Так, подожди, - твердо произнесла девушка, усаживаясь на сиденье ровнее и поправляя подол юбки.

  И тут Алан понял - что-то не так.

  - Ева, в чем дело?

  - Подожди, Алан. Мы с тобой за все это время ни разу не заводили разговор о твоей свадьбе, и мы замечательно проводили время. Я молчала, я ждала, я терпела. А сейчас честно, скажи мне только одно - ты действительно женишься на этой Вере?

  Теперь удивляться настал его черед:

  - А как, по-твоему, это еще называется? И, черт подери, когда в твоей головке возникли в этом сомнения?

  Ева не ответила. В ужасе зажав ладонью рот, она отвернулась к окну. Алан начал злиться, с трудом понимая, что происходит. Ева вела себя так, словно узнала обо всем только что.

  "Здорово просто! Приехали..."

  - Ева, - окликнул он девушку, но та даже не обернулась.

  На очередной остановке под светофором Алан протянул к ней руку и попытался повернуть к себе лицо.

  - Посмотри на меня.

  Она психанула, отталкивая от себя его руки:

  - Не надо меня трогать!

  Но это хотя бы заставило ее к нему повернуться, и он увидел в глазах слезы. Опять. Из-за него.

  - Господи, какая же я дура, - сказала она сама себе, после чего подхватила сумочку и открыла дверцу машины, намереваясь выскочить на улицу.

  - Стой!

  Алан схватил ее за руку, но Ева упорно пыталась сбежать, начиная царапаться и со злостью выдергивать руку. Одна ее ножка уже упиралась каблуком в асфальт.

  - Пусти, сказала!

  На светофоре загорелся зеленый. Снова загудели клаксоны.

  - Ева, залезь обратно!

  Включив аварийку, он вцепился в Еву второй рукой и затащил в салон. Захлопнув дверь, Алан поспешил заблокировать все четыре дверцы, чтобы строптивица не повторила попытку побега, и отъехал к обочине. Но Ева уже не пыталась куда-то убежать. Ее колотила нервная дрожь. Обняв себя руками, она уставилась куда-то вдаль. По щекам катились слезы, растекалась тушь. Алан потянул Еву за руку, чтобы прижать к себе, но она снова оттолкнула и шикнула:

  - Не трогай меня.

  Крепко про себя проматерившись, он достал сигареты. Вечер так хорошо начался, и так плохо закончился. Ночь обещала быть нелегкой.