Горький шоколад 2. Из пепла

–У вашего малыша какие-то проблемы?

– Да, ему требуется пересадка почек, причем двух.

Мадам Арлетт была в ярости, кто-то из её клиентов проговорился! Она понимала, что так или иначе, но новые клиенты откуда-то берутся, но обычно к ней обращались сперва бывшие клиенты, и рекомендовали её только после тщательной проверки новых. А здесь напрямую, неизвестно кто… А если это спецслужбы?

На протянутой салфетке была указана сумма в два миллиона евро, можно было написать и пять, ведь платить их Ник не собирался. Ник наблюдал, как в голове мадам быстро крутились шестеренки, как жадность боролась с трусостью. И победила как всегда – жадность.

–Хорошо, я подумаю, чем вам можно помочь. Вы привезли медицинские документы своего малыша?

– О мадам! Прекрасно! Вот только мадам, нам нужен один конкретный мальчик! – И Ник протянул мадам Арлетт фото Александра. – Этот мальчик, Алекс Вальдес, которого вы отдали на органы в штаты.

Мадам попыталась вскочить, но в кабинет вошли Макс и охранник. Она упала на кресло, её губы кривились, руки дрожали, но она все же попыталась напугать их полицией.

– Вы мне угрожаете, я сейчас вызову полицию!

– Отлично мадам! И мы вместе с полицейскими еще раз внимательно послушаем этот познавательный разговор! – Ник выложил на стол диктофон. Женщина сдалась, осев в кресле мешком, старая и отвратительная.

– Расскажите все об Алексе. Кто, когда и самое главное – как скоро должна состояться операция.

– Эта семья Робинсонов давно искала ребенка для пересадки сердца, ваш мальчик подошел идеально. Забрали его не так давно, всего месяц назад. Пересадка обычно делается не сразу, как минимум три месяца занимает подготовка. У вас есть в запасе еще два месяца. А кто, вы и так знаете, ведь это вы украли у меня из сейфа дела по усыновлению? – несмотря на убитый голос, Ник видел, что эта змея не сдалась. Он кивнул Максу, охранник поднял Арлетт за шкирку, а Макс заглянул под стол.

– Здесь тревожная кнопка, она могла успеть нажать. Уходим! – в приемной Ксения увидела, что секретарша Полетт лежит лицом на столе.

– Вы её что? Убили? Идиоты что ли?

– Нет, просто оглушили. Пошли, некогда проверять! – И они быстро покинули здание.

Когда посетители ушли, Арлетт долго смотрела в окно. Ах сынок, все ради тебя! Но теперь, прости, пора позаботится о себе. Она взяла из сейфа пакет с заготовленным паспортом и деньгами, вызвала такси и поехала в аэропорт. На юге Африки в небольшом городке скромная вдова давно прикупила себе домик на случай побега.

Ник торопился, психовал и дергался, но все же отправил Ксению в полицейское управление. Там, начальнику отдела, занимающегося похищениями людей, она оставила диктофон с записью разговора с директрисой. Так что улететь мадам никуда не успела, а ещё за пару дней полиция раскопала столько интересного, что уже и не улетит.

Ближайшим рейсом они все вместе вылетели в Америку. Там Ник даже не рассчитывал на подобный прием.

Глава 19. Найти, не значит вернуть.

В Америке к большой компании присоединился Игнат. В глазах закона он являлся отцом мальчика, и гражданином США, поэтому в полицию обращался Игнат. С учётом представленных документов, их внимательно выслушали, но состава преступления в действиях усыновителей не нашли. Подозрения по возможности изъятия органов у ребенка высмеяли, и угрожали сроком за клевету. То есть, законным порядком изъять ребенка было невозможно, более того – их взяли на заметку, и теперь даже если бы она решили пойти на похищение Алекса, выехать из страны вместе с ним не смогли бы. Им предложили обратится в суд, но время! Времени не было.

Мужчины пытались найти выход, а Ксения хотела одного – увидеть сына. Но и это было невозможно, власти уведомили приемных родителей, и ребенка поместили в закрытый военный интернат, с полным запретом посещений и выхода в город. Так же семья Робинсонов отказалась от встречи с Ксенией, земли вокруг фермы неподалеку от Медисона, считались приватной территорией и охранялись головорезами с оружием, при этом Ксении запрещался даже въезд в штат Джорджия, а в случае попытки увидеть сына – грозила высылка из страны. Утешало одно, если ребенок в интернате, вряд ли смогут использовать его как донора. Но возможности этих людей были неизвестны, поэтому тянуть было страшно.