Горький шоколад

Мужчина на экране стоял спиной к камере, женщина лежала на спинке дивана на спине с широко раздвинутыми ногами и остервенело поглаживала себя между ног. Слава богу, что звук был приглушен почти до минимума, но мольбы женщины трахнуть ее поскорее, казалось, грохотали на всю гостиницу. Эль уже почти нажала на клавишу переключения каналов, но палец замер над кнопкой, когда мужчина опустился перед своей партнершей на колени. То, как он впился губами ей между ног, отозвалось тяжестью в самом низу живота самой Эль. Она сглотнула и едва ли понимая, что делает, подошла ближе. Камера снимала под таким углом, что лицо мужчины было видно лишь в профиль, но его темные волосы и легкий намек на щетину вокруг острого подбородка делали его слегка похожим на Макса. Каждое движение его языка заставляло партнершу кричать с новой силой. Наверняка, как и всякая актриса, она переигрывала, но сам процесс казался чем-то настолько… развратно-сладким, что у Эль подкосились ноги. Она попятилась, слепо пошарила в поисках опоры.

«Выключи это немедленно, Эль Кромби!» — снова и снова приказывала она себе, но продолжала жадно впитывать каждый кадр.

Тот мужчина на экране: что, если бы это был… Макс? Если бы это она лежала перед ним вот так, доступная и готовая отдаться вся без остатка? От одной этой мысли колени задрожали сильнее, с губ едва не сорвался стон.

Все это было словно один большой катализатор для того, в чем она стеснялась признаться сама себе, но о чем ее собственное тело умоляло буквально с первой встречи: она хотела Макса Ван Дорта. Как не бесстыже это звучит, но желала с самого первого дня их встречи. С того момента, как он не дал ей кубарем свалиться с лестницы, и позже, когда она наслаждалась видом его мускулистых жилистых рук у себя в комнате. Макс Ван Дорт был сосредоточением запретного наслаждения, о котором она не знала и которого не желала, но теперь нуждалась в нем со всей силой, на которую была способна.

Она попятилась еще дальше, на что-то наткнулась и едва не кувыркнулась назад, но чья-то рука поймала ее и помогла удержать равновесие.

— Мммммакс? — заикаясь, пробормотала Эль.

— Ну, полагаю, кроме нас здесь больше никого нет, — сказал он негромко и проследил за ее взглядом.

Эль едва не превратилась в горстку пепла, попыталась выключить проклятый телевизор, но пульт плясал в трясущихся руках, и кнопка выскальзывала из-под подушечки пальца.

Господи, он что — голый?

Эль медленно скользнула взглядом по его телу: в приглушенном свете торшера кожа Макса поблескивала от влаги, идеально гладкий торс с проработанным прессом и косыми мышцами живота выглядел так соблазнительно, что Эль едва пришлось одернуть руку за спину. Нет, слава богу, все же не голый: вокруг бедер обернуто приличного размера белоснежное полотенце.

— Габриэль, — Макс забрал пульт из ее пальцев, нажал кнопку выключения. — Не нужно так нервничать.

— Я случайно… — продолжала лепетать она, одновременно напоминая себе не забывать дышать. — Просто… Искала музыкальный канал…

Она сглотнула, когда Макс приподнял ее лицо за подбородок, требовательно изучая ее лицо темно-серым взглядом.

Какой же он все-таки красивый с этими влажными, неряшливо спадающими на лоб волосами и гладко выбритым лицом. И как потрясающе от него пахнет: цитрусом и морским бризом, как будто он только-только вернулся с тропических островов.

— Ты дрожишь, Габриэль. Не холодно, как будто. — Он мимолетно улыбнулся. — Извини, что я тут расхаживаю, как Тарзан — терпеть не могу халаты. Чувствую себя в них старым сутенером.

Удерживая ее в плену магнетического притяжения своего обаяния, Макс осторожно погладил ее по уголку локтя, и на этот раз Эль не удалось взять над собой контроль: она громко всхлипнула, едва ли не так же похотливо, как та женщина с экрана.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!..»

Она не знала, чего именно хочет, но ясно, как никогда в жизни, отдавала себе отчет в том, что не хочет разрывать напряжение, которое было таким сильным, что она могла бы намотать его на волшебное веретено из сказки.

«Пожалуйста, не уходи!»

Она встала на цыпочки, потянулась к Максу в бесконтрольном порыве.

Макс перехватил ее руки за запястья, забросил себе на шею. Эль со стоном запустила пальцы ему в волосы, наслаждаясь приятным покалыванием в кончиках пальцев.

— Я хочу поцеловать тебя, Габриэль, — сказал Макс. Не попросил разрешения, лишь озвучил свое намерение.

— Да, да…

Он что-то пробормотал себе под нос, обнял ее за талию и прижал к себе так сильно, что Эль на миг почудилось — теперь они стали одним целым.

Его поцелуй был жадным, собственническим. Он раскрыл ее рот поцелуем, и украл ее дыхание, смел одним толчком всю силу воли и попытки сохранить хоть каплю контроля. Сейчас Макс был ее единственной реальностью для нее, единственной точкой, в которую неожиданно схлопнулась вся вселенная.