Горький шоколад (СИ)

— Ей нужно носить браслет, — сказала Эль. — Врачи рекомендуют диабетикам не брезговать этими вещами, чтобы окружающие всегда знали, чем и как оказывать помощь в случае приступа.

— Это же Тина, — Макс усмехнулся. — Она считает, что любая шероховатость на ее безупречном образе следует немедленному искоренению. И собственная безопасность — последнее, о чем она станет думать в таком случае. Ума не приложу, почему она не сказала об этом мне.

— Возможно, собиралась сказать. Обычно, диабетики могут предсказать такие приступы, чествуют, когда их тело начинает сбоить. Ну и знаешь, как это бывает: эй, привет, давно не виделись, и, кстати, у меня диабет. О таких вещах говорят при стечении многих обстоятельств.

Ну и зачем она оправдывает поступки женщины, которую видела первый раз в жизни, и которая точно не просто так возникла на горизонте жизни Макса именно сейчас.

— Мы не чужие люди, — пожал плечами мужчина. — Я не тот человек, с которым ей следует ждать стечения обстоятельств.

«Совершенно точно, вы ведь близки друг для друга».

Эль почувствовала глухой грохот в груди, словно сердце вдруг заледенело и теперь отчаянно колотилось в клетке из ребер. Она что, в самом деле… ревнует? Что за бред.

— Я очень благодарен тебе, — Макс улыбнулся, хоть в этой улыбке усталости было больше, чем тепла. — Понятия не имею, что бы делал, если бы не твое появление. И ты вела себя как Гаечка из «Спасателей»[1], только со шприцем и без комбинезона механика. Ты окончила какие-то специальные курсы или просто незадокументированный герой «Марвел»[2]?

Эль почти заставила себя посмеяться над его шуткой, но так и не смогла перешагнуть через черту, где прошлое больше не могло бы ее настигнуть. Зачем он спросил?

— Моя мать… У нее был диабет.

— Из-за него она умерла?

Эль нервно вцепилась в края пледа. В доме было тепло и присутствие Макса так близко согревало, но этот вопрос — он словно выстудил ее изнутри. Она была бы рада соврать. Сказать одно простое и ничего не значащее «да», и этого было бы достаточно, чтобы закрыть тему ее прошлого. Но соврать Максу после того, как она, фактически, протянул ей руку помощи, казалось просто верхом цинизма. Даже не по отношению к нему — к себе самой.

«Ты просто устала носить в себе все это дерьмо, Габриэль Кромби».

— Это я ее убила, — сказала она достаточно громко, чтобы точно знать, что каждое слово достигло его слуха.

[1] Отсылка к персонажу мультфильма «Чип и Дейл спешат на помощь»

[2] Marvel Comics — американская компания, издающая комиксы, подразделение корпорации «Marvel Entertainment».

Ну вот, она призналась. Открыла самую страшную тайну своей жизни, вскрыла огромное вонючее пятно на своем образе невинной девочки. Вот только желанного облечения, о котором пишут в книгах по психологии, так и не ступило. Наоборот, к старой ноющей ране добавилась еще одна: страх посмотреть Максу в глаза.

— У нее был приступ, как у Тины. — Слова хлынули из Эль бурным потоком, которому она никак не могла сопротивляться. — Она как раз колотила меня за то, что я не принесла денег ей на выпивку. А потом вдруг упала. Мать лежала там с проклятым носком в руке — она клала туда брусок мыла. Так на теле оставалось меньше синяков. — Рыдания безудержно рвались из ее груди. Плевать, теперь все равно. Когда-то же ей должно стать легче, потому что носить эту ношу в одиночку она больше не может. Просто сойдет с ума. — А я сидела в углу и могла думать только о том, что если… если она сдохнет, то побоев станет в два раза меньше. Что если эта женщина умрет, то больше никто не будет лупить меня проклятым носком и мылом!

Она окончательно слетела с катушек: сидела в углу и едва не выла от рухнувших воспоминаний. Мать, которая лежала на полу и странно подергивалась в полной отключке, себя саму, заплаканную и едва ли способную нормально дышать после порции побоев. Именно в тот день мать была полностью не в себе: колотила ее так, словно могла умереть без порции виски. Какая-то часть Эль твердила, что если бы приступ не случился так вовремя, сегодняшние побои могли бы закончиться с самыми печальными последствиями.

— Мне было так больно, — всхлипывая и успокаивая себя ритмичными раскачиваниями взад-вперед, прошептала Эль. — И я так боялась, что в следующий раз ее уже ничего не остановит…

Она с трудом осознала, то Макс вдруг оказался совсем близко: обнял ее, прижал к своему плечу.

— Все в порядке, Габриэль, — прошептал он куда-то ей в макушку.

— Я должна была сделать ей укол. Я знала, что с ней и чем это может закончится. Но я сидела там и ждала, ждала, ждала… Чертову кучу времени!

Она так отчаянно нуждалась в нем. Почти не осознавая, что делает, обхватила его за талию, вцепилась в рубашку на спине, словно утопающий за спасительную соломинку.