Горький вкус любви

Хабиби, невообразимо трудно уместить на одном листке бумаги все те мысли о тебе, что возникли в моей душе за прошедшие месяцы. Пожалуйста, прости и пойми, если какие-то слова покажутся тебе лишенными значения.

Когда я впервые увидела тебя, то почувствовала, будто в мое сердце упало семечко. С тех пор каждая случайная наша встреча на улице была как капли дождя, питающие это семя. И теперь оно выросло в цветок, и бутон его раскрылся.

Я предлагаю тебе свою любовь. Примешь ли ты ее?

Возможно, ты из тех мужчин, которые проклянут женщину за то, что она посмела покинуть дом без провожатого и, что еще хуже, бродит по улицам в поисках мужчины своей мечты и предлагает любовь. Может, ты вообще не веришь в любовь и допускаешь лишь брак по сговору.

Нас разделяет широкое и коварное море неизвестности. Но я готова отправиться в путь по бурным волнам, если буду знать, что на одном из островов меня ждешь ты.

Прошу тебя, не пиши мне. Нагибаться на улице за запиской слишком опасно для меня. Это обязательно вызовет подозрения, и последствия будут ужасными.

Сердечный салам тебе.

Красота ее слов давала мне надежду, что она может оказаться той самой девушкой, о которой я мечтал. Все эти годы я жаловался, что живу в стране, где правит страх, где власти стремятся изгнать радость из жизни людей. Но вот живет в этой стране девушка, которая не побоялась предложить мне свою любовь. Почему же я колебался? Чего страшился? Разве жизнь не коротка? И если она пуста, что я теряю?

В тот день я не мог ни есть, ни спать. Закрыв глаза, я кончиками пальцев водил по каллиграфическим строчкам ее записки — снова, и снова, и снова.

3

Полдень. Дневная молитва только что началась, и я слышу завывания слепого имама. Мне хочется убежать от его голоса, но я не могу, потому что во время совершения намаза по улицам разъезжает религиозная полиция в поисках тех, кто не посещает мечеть. Поэтому я вынужден был сидеть дома и ждать, пока имам не закончит намаз. Я мерил комнату шагами и мысленно призывал имама поторопиться, выбирать короткие отрывки из Корана. Когда он приступил к такбиру[19] в четвертый и последний раз, я вставил ключ в замочную скважину и повернул дверную ручку. Когда он произнес таслим,[20] заканчивая намаз, я выскочил из квартиры и полетел к своей пальме.

Улица вдруг преобразилась: ее заполнили мужчины, возвращавшиеся из мечети домой. Но довольно скоро суета стихла, и в Аль-Нузле вновь установились тишина и покой.

Показалась женщина в черном.

Я поднялся с земли.

Она замедлила шаги.

Меня тянуло пойти ей навстречу, но такое поведение было бы рискованным. Поэтому я ждал.

Она едва заметно взмахнула рукой, повернулась и пошла обратно.

Я пошел за ней, держась на некотором отдалении.

Девушка почти сразу свернула налево, в один из переулков. Мне пришлось прибавить шагу, чтобы не потерять ее из виду. Когда я добежал до угла, она шла мимо ателье одного портного из Индии. Этот портной утверждал, что по мастерству и таланту он не уступает лучшим модельерам из Милана, и разражался криками всякий раз, когда кто-то выражал сомнения в истинности этого утверждения.

Девушка в черном не останавливалась. Повернув еще раз, она, а вслед за ней и я, оказалась на улочке, которая должна была вновь привести на Аль-Нузлу. Но, не доходя до нее, девушка на мгновение оглянулась и уронила на землю сложенную записку, а затем медленно продолжила движение. Я подобрал записку, однако не стал терять время на чтение, а последовал за моей незнакомкой. Должно быть, она почувствовала это, потому что еще раз обернулась и пальчиком в перчатке указала на записку в моих руках. Она хотела, чтобы я прочитал послание.