Горький водопад

Когда Ви обнимает меня за талию и прижимает к себе, я издаю стон, потому что это жутко приятно. Это ощущается как лучший поцелуй в мире, хотя мы даже не целуемся.

Ее выдох шевелит волосы у меня на затылке, а потом Ви просто… засыпает. Я знаю, что она спит, – я чувствую, как расслабляется ее тело, слышу, как меняется ритм ее дыхания.

«Она пьяна или под наркотиками, или что-то в этом роде, – говорю я себе. – Тебе не следовало впускать ее сюда. Ты не должна сейчас лежать с ней в постели. Встань».

Но я не встаю.

И тоже засыпаю, несмотря на весь страх, неуверенность и неутоленное желание.

Потому что, каким бы неправильным это ни было, Ви Крокетт вызывает у меня чувство… безопасности. И я знаю, что это совершенно неправильно. Ви – человек небезопасный. Но, возможно, это просто ощущение того, что я снова кому-то нужна в таком смысле…

Ви сказала, что пришла сюда ради меня.

Может быть, она не лжет.

* * *

Просыпаюсь от того, что Ви шевелится. Она убирает руки с моей талии и зевает. Я моргаю от тусклого света, сочащегося в окно. Еще не рассвело – но уже начинает светать. Мама скоро встанет, если уже не встала… Черт побери, мне нужно выставить Ви отсюда. Немедленно.

Я выскальзываю из кровати, прижимаю палец к губам и влезаю в домашние тапки. Ви улыбается мне – теплой и ленивой улыбкой, потом зарывается в подушки, словно намереваясь остаться. Я открываю дверь и прислушиваюсь. В доме пока что ни звука. Я бегу по коридору к гостиной и едва начинаю вводить код от своего окна, как слышу бодрый сигнал будильника Сэма. «Черт, черт, черт!» Я едва не промахиваюсь в спешке по клавишам, но набираю код правильно, потом мчусь обратно в свою комнату, закрываю и запираю дверь. Слышу, как мама и Сэм просыпаются у себя в комнате.

– Тебе нужно уходить, – шепчу я Ви. – Сейчас. Немедленно.

Рывком заставляю ее сесть. Она моргает, глядя на меня, снова зевает, сует босые ступни в ботинки, которая оставила на полу. Ее высохшие волосы всклокочены самым невероятным образом, но ей, похоже, плевать на это. Она сует свою грязную одежду в дорожную сумку. Я открываю окно. Ви выкидывает сумку наружу, садится на подоконник и смотрит на меня, болтая ногами, словно ребенок.

– Можно, я вернусь вечером? – спрашивает она. Я качаю головой. – Ой, да ладно! Это было забавно, верно? И я была милой. Я не воспользовалась случаем.

– Ви, если моя мама увидит тебя здесь, она жутко разозлится. Ты ведь должна жить в приемной семье. Ты не можешь просто… сбежать.

– Нет, могу. Если меня снова отправят туда, я опять сбегу. – Ее улыбка угасает. Я вижу в ее глазах холодную отстраненность, такую же, как видела тогда, в Вулфхантерской тюрьме. Ви – сложный человек. Я знаю, что ей пришлось как-то пережить смерть своей мамы, и она сделала это не самым лучшим образом, при помощи выпивки и наркотиков. Моя мать наверняка убьет меня, если я не скажу ей о том, что Ви была здесь.

Но я все еще не уверена, что скажу об этом.

– Возвращайся вечером, – говорю я Ви. – Может быть, я смогу постирать твои шмотки.

Понятия не имею, почему я это предлагаю, но я уже сказала это вслух, и теперь поздно брать свои слова обратно. А от улыбки Ви у меня все внутри тает.

Она целует меня. Это быстрый жаркий поцелуй, а потом она кувыркается за окно и вскакивает на ноги, словно акробатка. Едва коснувшись земли, пускается бежать. Я быстро закрываю окно и пытаюсь перевести дыхание. Мне кажется, что у меня жар.

Кто-то стучит в мою дверь. Я вздрагиваю, бросаюсь к двери и отпираю ее.

– Чего? – Я говорю сердито, но на самом деле я испугана. – Я уже встала!

Это мама, и вид у нее недовольный.

– Ты опять раскидала полотенца по полу в ванной, – говорит она. – Мне казалось, ты уже прошла этот период, Ланни. Иди и прибери за собой. Живо.

Я боялась, что она заметит Ви, убегающую от нашего дома, что каким-то образом узнает о случившемся, словно на лбу у меня горит неоновая вывеска. Но дело вовсе не в этом.

Я бегу в ванную комнату. Там царит хаос. Ви оставила бутылочки с шампунем в полном беспорядке, мокрые полотенца валяются на полу. Я собираю их и отношу в стирку, потом возвращаюсь и вытираю пролитый шампунь. К тому времени, как уборка заканчивается, ванная снова выглядит нормально, а я успокаиваюсь. Слегка.

– Извини, – говорю я маме, входя в кухню. – Наверное, когда мылась, я уже спала на ходу.

– Правда?

– Кажется, я вчера жутко устала.

Она не покупается на это – абсолютно.

«Я сказала Ви, чтобы она снова приходила».

О боже…

Из этого не выйдет ничего хорошего. Совсем ничего.

6. Гвен