Горький водопад

– Бог взирает на тебя, женщина, – отзывается человек с дробовиком. Я вижу, как он обдумывает мои слова, и замечаю проблеск раздражения в его глазах. – Давай телефон. Быстро.

– Он в другой комнате, – лгу я. – В кабинете. На моем столе.

Если я смогу заставить их разделиться, может быть, мы получим шанс. Или хотя бы задержим их.

Человек, искавший Коннора, возвращается.

– Его там нет. Наверное, удрал через окно.

– Иди и найди его, – приказывает человек с дробовиком. Он среди них, несомненно, главный. Я вижу, как его подручный открывает дверь и выскакивает наружу. «Беги, малыш. Просто беги». – Ты! Ты тянешь время, – снова обращается ко мне главный. Тон у него неподдельно уверенный, и это пугает меня. – Я многое знаю о тебе, Гвен Проктор. Джина Ройял. И твой телефон не в кабинете.

– Он там.

– Ты в этом уверена? Потому что лжецы понесут кару.

Он достает из кармана своей формы телефон и набирает номер. Я отчетливо слышу негромкое жужжание из сумки, стоящей на кофейном столике. Я ничего не говорю. Не могу.

Он обрывает вызов, и мой телефон перестает жужжать. Мужчина поднимает дробовик к плечу, и я чувствую, как он целится. Это ощущается, как прожектор, направленный мне в лицо.

Входная дверь распахивается – это возвращается его сотоварищ. Сильный, жилистый и безжалостный.

Он поймал моего сына. Он прижимает нож к горлу Коннора. И я чувствую, как мои зыбкие планы рассыпаются в пыль, и остается только страх, судорожный и холодный.

– Отнеси его в машину, – приказывает главарь, не отводя от меня глаз. Я вскрикиваю и подаюсь вперед, протягивая руки. – Нам нужна Кэрол. Если хочешь получить своего мальчишку обратно, найди ее. Ты, она и дитя. У тебя на это два дня. – Он бросает на ковер рядом со мной маленький дешевый телефон, но я не могу оторвать взгляда от Коннора, которого тащат прочь. Бледность и страх на его лице, умоляющий взгляд… Я снова задушенно кричу, но прежде, чем успеваю вскочить и броситься в драку, главарь закрывает дверь, и я больше не вижу Коннора. – В этот телефон вбит номер. Позвони, когда найдешь ее. И лучше поспеши.

– Она убежала! – кричу я ему, испытывая безнадежность, ярость и ненависть к себе. – Кэрол сбежала, и я не знаю, где ее искать!

– Если ты этого не сделаешь, твой сын присоединится к святым, – говорит он мне. – Это честь для тебя. «Посвящай Господу всех первенцев, и каждый первенец мужеского полу из твоего скота принадлежит Господу» [11].

– Аминь, – с торжественной мрачностью отвечает второй мужчина.

Я намерена убить их всех.

Слышу, как снаружи доносится звук – протяжный вой, вспарывающий ночную тишину, – и мгновение спустя понимаю, что это. Мой сын нажал «тревожную кнопку» на своем брелоке.

– Мэл! – рявкает главарь. – Заткни этот шум!

Человек, стоявший у двери, открывает ее и выходит наружу. На долю секунды в дом врывается вой сирены, и главарь поворачивает голову, чтобы взглянуть в ту сторону.

Ланни выхватывает из кармана собственный брелок, и я вижу это. Сэм тоже видит. У нас есть одна попытка. Всего одна. И мы должны действовать сообща.

Ланни нажимает кнопку на брелоке; звук громок, словно взрыв шумовой гранаты, он точно лупит по голове молотком, но я приготовилась к этому. А вот фальшивый коп – нет.

Мы с Сэмом атакуем одновременно, в то время как Ланни перекатывается, прячась за диваном. Я кричу, но сама себя не слышу, звук сирены алыми вспышками пульсирует у меня в голове. Я двигаюсь быстро, но не знаю, достаточно ли я быстра. Мы с Сэмом обрушиваемся на него всем своим весом, помноженным на инерцию. Дробовик стреляет, но заряд лишь пробивает в потолке неровную дыру.

Главарь бьет прикладом Сэма по голове, и тот шатается. Он полностью открыт и вот-вот упадет; я изо всех сил пинаю врага и попадаю; выстрел, направленный в Сэма, летит в стену.

Сэм ударяется о кофейный столик и заваливается набок, словно пьяный. Он оглушен, но пытается встать и продолжить бой.

Я вижу свой пистолет, лежащий у стены, и тянусь за ним. Схватив его, перекатываюсь и прицеливаюсь в главаря – как раз в тот момент, когда он наставляет на меня ствол дробовика. Мы оба замираем. Визг сирены на брелоке Ланни так громок, что этот тип все равно не расслышит моих слов.

Но мы оба знаем, что, если даже я пристрелю его, он тоже успеет выстрелить и заряд дробовика разорвет мне грудную клетку.

Я сижу на ковре, спиной к двери. Я не ощущаю движения позади себя до последнего мгновения – а потом становится слишком поздно.

Что-то бьет меня по затылку с такой силой, что мир исчезает в белой вспышке, и я чувствую, как падаю, роняя пистолет. Все вокруг превращается в громкую мешанину…

Когда обретаю способность видеть, я лежу на полу, в голове пульсирует раскаленная докрасна боль, и я пытаюсь понять, что происходит. Пистолет лежит рядом, и я тянусь за ним, но чей-то ботинок отбрасывает его прочь.

Он удаляется – человек с дробовиком. Он уходит. Я ползу к пистолету, но все становится серым. Я лежу на ковре. Пистолета нет там, где он был.

Я вижу, как Сэм, бледный от ярости, испачканный кровью, бросается к двери. Мой пистолет у него. Он идет, чтобы отнять у них Коннора.