Горький запах полыни

Но несмотря на невеселые мысли, я все же надеялся, что все в моей жизни теперь складывается как надо. Вскоре вышел на трассу, которая вела к городу Курган-Тюбе. Двигаясь по обочине, с удивлением наблюдал оживленную дорогу, заполненную в основном огромными фурами, украшенными английскими и китайскими надписями. Я даже не пытался их останавливать: они пролетали мимо, натужно и сердито рыча. Но через час оказался у одной из них, притормозившей зачем-то на обочине. По огромной надписи на боку я понял, что она из Румынии, из Бухареста.

— Салам алейкум! — поприветствовал стоящих у кабины двух чернявых мужчин.

— Алейкум вассалам! — откликнулись они, явно разглядывая меня как местную достопримечательность. Я нарочно разговаривал с ними на пушту, чтобы не возникало ненужных вопросов.

Тот, что постарше, спросил по-русски:

— Куда направляетесь, дедушка?

Я сделал вид, что не понял вопроса. По акценту его можно было принять за прибалта. Видно, русский осваивал еще в школе. Тогда мужчина показал на кабину и еще раз спросил:

— Может, подвезти?

— Курган-Тюбе — ответил я, как будто что-то понял.

— По дороге, берем.

Они помогли мне взобраться на своего монстра и через некоторое время, докурив, тоже заняли свои места. Тот, что постарше, сел за руль, а молодой и не очень приветливый улегся за нашими спинами, задернув шторку. Видно, он только что отсидел свою смену и теперь должен отдыхать.

— Так что, отец, русский уже забыли?

— Немного понимай. Говори плохо.

— Хорошо, что понимай. А то пришлось бы по-английски. Едем мы из Кабула, привезли им помощь, не знаю, правда, кому она там достается. До бедных, конечно, не доходит. Ну, это не мое дело. Я простой человек, кручу баранку туда, куда скажут. Семью-то кормить надо. Думали, когда скинули Чаушеску, что тут же райская жизнь начнется. Сейчас работаем в десять раз больше, чтобы удержаться на том же уровне, что и при нем. Куда только не забрасывает нас судьба — и все только ради несчастного заработка. Про мошенников разных не говорю. Им всегда хорошо. Ну скажи, отец, почему это так, что честному человеку нет в жизни дороги?

Возле поворота на Курган-Тюбе меня высадили. Я с благодарностью пожал руку водителю:

— Большой спасибо, Мирча. Добра и мира тебе!

Первым делом я отправился на базар. Там чувствовал себя абсолютно защищенным. Приглядываясь к людям вокруг, понял, что немного выделяюсь одеждой. Чтобы обновить свой гардероб, разменял сто долларов на сомони. Прошелся по рядам и приобрел, не торгуясь, не вступая в разговоры с продавцами, все, что показалось нужным: брюки, чапан-халат местного образца, тюбетейку и красный платочек руймол — чтобы подпоясываться. Переодевшись за палаткой, я стал внешне таким же, как все, и ничем не выделялся из базарной толпы. Это давало дополнительное чувство покоя и защищенности. Чтобы укрепить это чувство, заглянул в небольшую забегаловку, не блещущую чистотой, и взял две порции мантов — больших пельменей. Посетил и туалет. Он оказался таким же грязным, как и на афганских базарах.

При выходе из торговых рядов меня опять удивило изобилие импортных машин — японские, немецкие, французские. Из советских чаще всего попадались черные «Волги» и армейские уазики. Да и сам базар, хотя и не такой вытянутый, как в Кундузе, тоже поражал разнообразием товаров. Очевидно, что с дефицитом на территории бывшего Советского Союза было покончено. Но неужели для того, чтобы избавиться от дефицита, надо было уничтожать великую страну?

Обследовав окрестности базара, обнаружил и автобусную станцию. Оказался там и микроавтобус с надписью «Душанбе». Оставалось как раз одно свободное место. Расслабившись в непривычно удобном кресле, начал поклевывать носом, а потом, привалившись к оконному стеклу, просто заснул. Так что дорога до главного города таджиков пролетела незаметно. Снилось мне, что водитель объявил: «Те, кто до самой Блони, остаются на своих местах». Но тут же почему-то начали будить.

— Дед, подъем! — молодой водитель бесцеремонно тряс меня за плечо. — Душанбе! Базар! Конечная!

Да, с уважением к старшим на бывшей территории Союза слабовато. Моих сомони на оплату дороги не хватило. Но парень согласился и на доллары. Хотел даже дать сдачу с двадцатки — в местной валюте. Я отмахнулся. С явным уважением он распахнул дверь. Я вышел полусонный, еще витающий в приятных сновидениях. Не успел сделать пару шагов, как водитель догнал меня.

— Отец, палку свою забыл. Увесистая.

Меня несколько покоробило: «палка»! Думаю, если бы он знал, что дает ей вес, то отнесся бы к моему посоху с большим уважением.

— Отец, назад поедешь, найди меня. Я буду тут через три часа.

После двадцати долларов я на порядок помолодел — сразу перешел из дедов в отцы. А если бы кинул сотню, так стал бы и братом. Очевидно, что американская зараза добралась и до Таджикистана.