Горький

На съезде вслед за докладом Горького о советской литературе были прочитаны доклады об украинской, белорусской, татарской, грузинской, армянской, таджикской и других национальных литературах. Больше пятидесяти братских народностей было представлено на съезде. Около шестидесяти ораторов выступало по национальным литературам.

Открывая съезд, Алексей Максимович так сказал о значении Союза писателей:

«Значение это — в том, что разноплеменная, разноязычная литература всех наших республик выступает как единое целое перед лицом пролетариата Страны Советов, перед лицом революционного пролетариата всех стран и перед лицом дружественных нам литераторов всего мира» (27, 296).

Горячо и с любовью говорил Горький о национальных литературах, составляющих как бы одну семью с великой русской литературой. Особенно заботился он о переводах. «Идеально было бы, — пишет он в одном письме, — если бы каждое произведение каждой народности, входящей в Союз, переводилось на языки всех народностей Союза».

Это всеобъемлющее желание недаром дало ему название «отца национальных литератур»⁴⁹.

Горький требовал регулярного выпуска альманахов текущей литературы братских народностей, не менее четырех книжек в год. Так был основан альманах, получивший впоследствии название «Дружба народов», а ныне преобразованный в ежемесячный журнал.

Прибытие на съезд народного певца Дагестана Сулеймана Стальского явилось как бы подтверждением слов Горького о неисчерпаемом богатстве национальных литератур. Стальский явился на съезд в пастушеской одежде горца — в бешмете и папахе.

П. Павленко, познакомившийся с ним в Дагестане, так рассказывает о его встрече с Алексеем Максимовичем:

«Затаясь, став как-то еще более сухоньким, входил Сулейман Стальский в комнатку за сценой Колонного зала, где его прихода ждал Горький. Он хотел что-то спросить, по-видимому о том, как ему приветствовать Алексея Максимовича, и… не успел. Улыбаясь застенчивой улыбкой и глядя на гостя сияющими, радостными глазами, Горький уже подходил к Стальскому.

— Я много слышал о вас, рад пожать вашу руку, — сказал он, склоняясь к невысокому Стальскому, смущенному и неподготовленному… Но это смущение было мгновенным. Стальский уже отвечал Горькому обычным, полупевучим, негромким голосом.

— Я рад, что мы оба старики, — сказал он с удивительной нежностью, — мне будет легко говорить с вами.

И, сев рядом, они заговорили через переводчика, как если бы были знакомы много десятилетий»⁵⁰.

Стальский прочел свои приветственные стихи съезду на родном ему языке с выразительными интонациями и жестами.

Закрывая съезд, Алексей Максимович сказал, что на него потрясающее впечатление произвел народный певец Сулейман Стальский.

«Я видел, — говорил Горький, — как этот старец, безграмотный, но мудрый, сидя в президиуме, шептал, создавая свои стихи, затем он, Гомер XX века, изумительно прочел их.

Берегите людей, способных создавать такие жемчужины поэзии, какие создает Сулейман» (27, 342).

Необходимо начать широкое ознакомление с культурой братских народностей, говорил Горький, и выразил пожелание создать в Москве «Всесоюзный театр», в котором артисты всех народностей Союза Социалистических Республик получили бы возможность ознакомить с национальным драматическим искусством и посредством его — с прошлым и настоящим культурной жизни своего народа.

Вместо «Всесоюзного театра» были организованы национальные декады в Москве, которые сейчас являются праздником каждой национальности и событием для всего советского искусства.

3

Его первым и постоянным требованием к советским писателям было требование вдумчивого отношения к действительности, требование равняться по героическому строителю социализма, по авангарду рабочего класса.

Он требовал напряженной работы, требовал максимальной помощи от литературы в борьбе за победу коммунизма, требовал всенародности литературы по пафосу, содержанию и языку.

Как он досадовал, когда ему казалось, что особенности языка послужат препятствием для понимания хорошей книги во всех концах страны или что перевод этой книги представит затруднение для распространения ее за пределами русского языка!

Л. М. Леонову он писал о его романе «Барсуки»:

«Эта книга — надолго. От души поздравляю Вас. Жалею об одном: написана повесть недостаточно просто. Ее трудно будет перевести на иностранные языки… А современная русская литература должна бы особенно рассчитывать на внимание и понимание Европы, той ее части, которая искренно хочет «познать Россию». Честные люди Европы начинают чувствовать, что мы живем в трагический канун Возрождения нашего и что у нас следует многому учиться» (29, 442).

Советский писатель, по представлению Горького, должен быть понятен во всем мире, должен быть рупором побед социализма, глашатаем его идей.

Поистине к высокому назначению звал он до последнего дня своей жизни советскую литературу, и мы знаем, как он не жалел себя, как тратил свои силы, чтобы передать советским писателям свою великую страсть.